Выбрать главу

После того, как пелась заутреня, он [обычно] шел в зал капитула, на свое тайное место, и творил там сотню метаний земных и сотню коленопреклоненных[92], и каждое метание — с особенным размышлением, и из-за креста они причиняли ему ужасную боль. Ибо, с силой притянув к себе крест и прижав его ближе к телу, как надевают обруч [на бочку], а именно так он в то время и делал, Служитель творил, падая на землю, сотню поклонов, и от падения гвозди втыкались в него. Когда он вставал, то вырывал их наружу, и вновь из-за падения они протыкали ему новые дыры, и это было мучительно. Когда же гвозди в нем оставались торчать в прежнем месте, то сие было терпимо.

Прежде этого упражнения у него было иное. Он сам себе изготовил кнут из ремня. Его он попросил усадить колючими медными шпильками — острыми, как грифель, — так чтобы оба конца выступали с двух сторон из ремня. Таким образом, каждая шпилька была обоюдоострой;[93] каким бы местом ремень ни касался тела, он наносил раны. Из него-то Служитель и соорудил себе плеточку. Поднявшись до заутрени, он отправлялся во храм и, встав перед телом Господним, начинал себя изо всех сил бичевать[94]. Так делал он довольно долгое время, покуда о том не проведала братия, тогда он это оставил.

В день святого Климента, когда началась зима, Служитель совершил генеральную исповедь[95]. А когда стало смеркаться, он заперся в своей келье и обнажился до исподней рубахи из волоса. Он вытащил свою плетку с колючими шпильками и начал бить сам себя по телу, рукам и ногам, так что кровь потекла струйками вниз, словно при кровопускании. На плетке особо имелась искривленная шпилька, по виду напоминавшая крюк, когда она вонзалась в плоть, то вырывала ее. Этой плеткой он себя так крепко охаживал, что она у него разломилась на три части, и одна часть у него осталась в руке, шпильки же разлетелись по стенам. Он стоял окровавленный и осматривал себя: вид его был плачевным, в некотором смысле он походил на Христа, нашего Господа, когда Того подвергали ужасному бичеванию. От сочувствия к себе самому он от всего сердца расплакался и, будучи обнаженным и окровавленным, преклонил колени свои на морозе и умолял Бога о том, чтобы Тот стер его прегрешения пред Своими милостивыми очами.

После этого, в поповское воскресенье[96], когда вся братия восседала за трапезой, он, как и прежде, пошел в свою келью. Раздевшись донага, он начал наносить себе свирепые удары, так что кровь стекала по телу. Когда он решил бить сильней, вошел один брат, услышавший шум, и он был вынужден прекратить. Взяв уксус и соль, он ими натер свои раны, дабы его боль усилилась.

В день святого Бенедикта[97], когда Служитель явился в сей скорбный мир, он отправился во время трапезы в свою капеллу. Затворив ее, как и прежде, он разделся, извлек плетку и начал ею стегаться. Один из ударов пришелся ему по левой руке, затронув артерию, называемую mediana[98][99], или какую-то рядом. Поскольку та была сильно задета, кровь брызнула наружу, так что ее поток потек по ноге, по пальцам ноги, на каменный пол, и растекся по полу. Вскоре рука у него чудовищно отекла и посинела. Он этому ужаснулся и уже более не отваживался [себя] бить. В это самое время и в этот же час, когда он таким образом себя бичевал, некая святая девица, ее звали Анна, в иной веси, в некотором замке, была на молитве. Ей было в видении, словно ее отвели в город, где Служитель исполнял упражнение. Увидев, как он жестоко себя избивал, она испытала к нему столь сильную жалость, что приступила к нему, и когда он замахнулся, желая ударить себя, она перехватила удар, и тот пришелся ей по руке, как ей показалось в видении. Вернувшись снова в себя, она обнаружила [след] от удара, он был начертан у нее на руке черными кровоподтеками, словно до нее дотронулась плетка. Сей явный знак она носила с великой болью еще долгое время.

Глава XVII

О его ложе

В это самое время он раздобыл старую выброшенную дверь. Ее-то он и пристроил под собой в своей келье в том месте, где было место для ложа, и улегся на нее безо всяких постельных покровов. Для удобства у него имелась тоненькая циновка, сплетенная из тростника. Ее он положил на дверь, и она ему доходила лишь до колен. Под голову, вместо подушки, он бросил мешочек, наполненный гороховой шелухой, а поверх него — небольшую подушечку. Постельного белья у него не было вовсе. Как он ходил днем, так и спал по ночам, разве что снимал с себя обувь и обматывал себя толстой сутаной. Так-то у него появилось горестное ложе страданий, ибо гороховая шелуха комьями лежала под его головой и крест острыми гвоздями пронзал ему спину. На руках у него были затянутые повязки, на бедрах — власяница, сутана была тяжелой, дверь же — жесткой. Так и лежал он, несчастный, и не мог шевелиться, словно деревянный чурбан. Если он хотел повернуться, то испытывал страшную боль, а если во сне сильно опирался на крест, то гвозди вонзались ему в кости, и он испускал стоны ко Господу. Зимой от мороза ему пришлось совсем туго, ибо во сне, когда он по обыкновению протягивал ноги, они вылезали и совсем обнаженными лежали на двери, и ему становилось от этого зябко. Если Служитель их снова подтягивал и держал согнутыми, то в них начинала клокотать кровь, и сие причиняло ему нестерпимую боль. Ступни его были сплошь покрыты гнойными язвами, ноги его отекали, словно у него начиналась водянка. Его колени были окровавленными и израненными, бедра в струпьях от власяницы, спина истерзана крестом, плоть тосковала от безмерной суровости, рот пересох от мучительной жажды, а руки тряслись от бессилия, и так, мученически, проводил он дни и ночи[100].

вернуться

92

...сотню метаний земных и сотню коленопреклоненных (hundert gestrachter venje und hundert knuwender)... — Seuse 1907: 42, 26—27. См. примеч. 21 к «Жизни Сузо».

вернуться

93

...обоюдоострой... — Букв.: «с тремя остриями» — нем. «drispizig» (Seuse 1907: 43, 8).

вернуться

94

Поднявшись ~ и, встав перед телом Господним, начинал себя изо всех сил бичевать. — Имеется в виду «перед престолом», на котором приносится бескровная жертва. Букв.: «и взял тяжелую дисциплину» — нем. «und nam da stark disciplinen» (Seuse 1907: 43, 10—11).

вернуться

95

В день святого Климента, когда началась зима, Служитель совершил генеральную исповедь. — 23 ноября Г. Сузо совершал исповедь за всю предшествующую жизнь.

вернуться

96

Поповское воскресенье — Воскресенье широкой Масленицы, шести «жирных дней» (dies pingues), праздновавшихся непосредственно перед началом Великого поста, квадрагинты, и завершавшихся «пепельной средой». Поповское воскресенье (нем. pfafenvasnaht) называлось также «господским воскресеньем» (нем. hêrrenvasnaht) (см.: Реутин 1996: 19—22).

вернуться

97

В день святого Бенедикта... — 21 марта.

вернуться

98

Средняя (лат.).

вернуться

99

Один из ударов пришелся ему по левой руке, затронув артерию, называемую mediana... — Имеется в виду срединная вена локтя (лат. vena mediana cubiti), расположенная на его внутренней стороне. В Средние века часто использовалась для кровопускания.

вернуться

100

...так, мученически, проводил он дни и ночи. — Далее в издании М. Дипенброка следует предложение, имеющееся в печатном издании 1512 г. (fol. 18г), но отсутствующее в рукописях: «И все это переносил он в великой сокровенной любви, каковую испытывал к Богу, Вечной Премудрости, к Господу нашему Иисусу Христу, Коему, в Его тяжком страдании, хотел быть последователем» (Suso 1884: 173).