Однажды после заутрени, вернувшись с молитвы, он вошел в свою келью и, усевшись в свой стул, положил под голову вместо подушки книгу древних отцов[28]. Вдруг он погрузился в себя самого, и ему показалось, что вот как бы свет источается из его сердца. И он присмотрелся: тут на его сердце явился золотой крест, а в нем возвышенным образом врезаны многие драгоценные камни, и они прекрасно сияли. Тогда Служитель взял свою рясу и прижал ее к своему сердцу, желая скрыть источающийся яркий свет, чтобы никто не мог его увидать. Но прорывающиеся огоньки горели так ясно, что, как бы он их ни прятал, сие не скрывало мощной их красоты.
Глава V
О предвестии божественного утешения, им же Бог привлекает некоторых новичков
Когда, по своему обыкновению, он после заутрени пришел в свою капеллу и ради краткого отдыха уселся в свой стул — покой не был долгим и продолжался, покуда стража не возвестила о наступлении дня, — глаза у него устремились горе, он, пав на колени, приветствовал воссиявшую Утреннюю звезду, прекрасную Владычицу Царства Небесного, и подумал [в себе]: подобно тому, как летом малые пташки приветствуют ясный день и с весельем его принимают, так и он в радостном устремлении приветствует Подательницу света вечного дня. И он не просто вымолвил эти слова, а произнес их в душе тихим, сладостным тоном.
Однажды, в то же самое время, сидел он в покое, и тут он расслышал, что в его сокровенном что-то прозвучало столь умилительно, что подвиглось все его сердце. Пока восходила Утренняя звезда, голос, в чистой, сладостной просветленности, воспевал такие слова: «Stella maris Maria hodie processit ad ortum, ныне взошла звезда моря Мария»[29]. Сей мотив звучал в нем так сверхъестественно благостно, что весь его дух, возвеселившись, взыграл, и он стал радостно подпевать. И пока они вместе радостно пели, он ощущал себя в неизреченных объятиях, и ему было сказано: «Чем с большей любовью ты обнимешь Меня и чем более невещественно Меня поцелуешь, тем с большими упоением и приязнью ты будешь объят в Моей вечной ясности». Глаза у него устремились горе, слезы залили лицо, и он, по своему обыкновению, приветствовал восходящую Звезду утра.
После этого, за первым приветствием последовало другое утреннее приветствие с земным поклоном[30] дражайшей Вечной Премудрости и хвалебной молитовкой, которую тогда же он записал в некоторые новые книжицы писем. Он начал: «Anima mea desideravit, etc.»[31][32]. За этим последовало третье приветствие с земным поклоном возвышенному, ревностному духу серафимов, он же в наижарчайшей и пламенной любви возносится к Вечной Премудрости, дабы сей дух и его сердце соделал усердным в Божией любви, чтобы ему в себе самом пламенеть и всех людей возжигать с помощью изобилующих любовью словес и учений. Таково было его ежедневное утреннее приветствие.
Как-то раз на масленицу он продлил свою молитву, пока сторож не вострубил о начале нового дня, и он подумал [в себе]: «Посиди-ка немного еще, прежде чем воспринять светлую Звезду утра». И вот, едва в нем, немного спустя, пришли в покой его чувства, небесные отроки высокими гласами воспели прекраснейший Респонсорий: «Illuminare, illuminare Jerusalem, etc.»[33][34]. Он прозвучал несказанно сладостно в его душе. Когда отроки немного попели, душа так насытилась небесным напевом, что бренное тело сего больше не могло выносить, глаза у него устремились горе, сердце восклокотало и по щекам потекли горючие слезы.
Один раз в это же время, когда он сидел, с ним случилось в видении, что он как бы был отведен в некую иную страну, и ему показалось, что перед ним по правую руку, в великом благоволении к нему, стоит его ангел. Служитель быстро поднялся, обхватил милого ангела, обнял его и прижал к душе с такою любовью, на какую был только способен, так что между ними обоими, как ему показалось, не оставалось никакого посредничества. И жалобным голосом, с очами, влажными от слез, он начал и так говорил изнутри своего полного сердца: «О ангеле мой, коего милостивый Бог дал мне ради утешения и защиты, я умоляю тебя тою любовью, каковую имеешь ты к Богу, чтобы ты меня не оставил». Тогда ангел ответил и сказал ему так: «Ты не можешь довериться Богу? Смотри же, Бог тебя так любовно обнял в Своей вечности, что уже никогда не захочет тебя отпустить».
А однажды ранним утром, во времена его скорби, он в видении был окружен небесным воинством. И вот он пожелал от одного из светлых небесных князей, чтобы тот ему показал, каким образом в его душе устроено таинственное обиталище Бога. Тогда ангел сказал ему так: «Устреми радостный взор внутрь себя самого и смотри, как с твоей любящей душой Бог затевает Свои любовные игры». Он быстро взглянул и, увидев, что тело над его сердцем стало чистым, подобно кристаллу, заметил, как посреди его сердца величественно восседает Вечная Премудрость в пленительном облике. Подле нее сидела душа Служителя в небесном томлении, — преданно прильнувшая к Богу, она была обнята Его руками и прижата к Божьему сердцу. И так она лежала в истоме, разомлевшая от любви в объятиях любимого Бога.
29
30
32