Лишь двое мужчин, служивших когда-то конунгу Ольвдану, увидели в них смысл. Торвальд, понявший все первым, растолкал воинов с топорами, которые все еще пытались прорубить лаз в опочивальню — хотя по венцам уже вовсю бежал огонь. Рявкнул:
— Посторонись.
И лезвием топора отщепил то, что казалось другим нижним венцом, а на деле было толстой доской, прибитой к бревнам снизу. Упал на колени, в несколько стремительных взмахов все тем же топором начал рыть канавку под венцом. К нему присоединился второй, тоже заработал лезвием, отгребая землю.
А потом невеста ярла закричала, совсем близко, по ту сторону стены. И Торвальд понял, что надо спешить. Сунулся под нижнее бревно, протиснулся, на ходу ладонями отгребая в стороны почву.
На поясницу ему посыпались угли, отлетевшие от стрех крыши. Торвальд дернулся, но не вылез. Его товарищ, сидевший рядом, голыми руками стряхнул с тела багровые головешки.
Торс Торвальда исчез в дыре. Затем он выволок оттуда дергающееся тело.
И Свальд, подошедший поближе, узнал Сванхильд. Голую, без всего…
Он поспешно кинулся вперед, сбрасывая с плеча плащ.
Воин, оставив женщину валяться у его колен, схватился было за свою прожженную рубаху, собираясь ее снять — и накинуть на женщину ярла. Но она вдруг вцепилась ему в руку, захрипела что-то.
И он, тут же отпихнув в сторону Сванхильд — на которую уже накидывали плащ, заворачивали, поднимали с земли — снова полез в дыру. Скрылся под нижним венцом по пояс. Странно завозился, упираясь носками сапог в землю.
Его товарищ, сидевший рядом, вцепился ему в щиколотки, рванул, вытаскивая.
Рядом уже сгрудились другие, помогая. Сначала показался Торвальд, потом то, что он выволок за собой.
Харальд. Без одежды, но не обгоревший, не тронутый огнем — даже косицы не опалены.
По всему телу у него гуляли серебряные сполохи, вытянутые жгутами. Ползли, выгибались…
Затрещало, на доме начали рушиться стропила и перекрытия. Пламя выхлестывало из-под дерновой крыши.
— Харальд, — рявкнул кто-то.
И тряхнул его за плечо.
Он открыл глаза. Прямо перед ним, в четырех десятках шагов, горел хозяйский дом — и огонь, текущий по бревнам, кипел червонным золотом. Рядом, слева от него, кто-то был. Все то же червонное золото высвечивало плечи и лицо.
Свальд.
Над головой брата отливало золотом небо над Йорингардом. Значит, это не отсветы пожара — это в нем самом наконец-то проснулся дар Одина…
Предавший его в самый нужный момент. Когда надо было спасать девчонку там, на пожаре. И спасаться самому.
Харальд с шипением втянул воздух. Боль, тисками сжимавшая голову в опочивальне, теперь исчезла. И в груди не жгло, даже в горле не першило.
Он рывком сел, затем поднялся на ноги. Обнаружил, что раздет. Тело прикрывал чей-то плащ, накинутый на плечи.
Но ему было не до этого. Харальд оглянулся, ощущая, как золото перед глазами поддергивается краснотой — и ползет, наплывает безумие, захлестывает сознание ненависть. К предателю, поджегшему дом, ко всем тем, кто стоит тут, рядом…
Он рявкнул, цепляясь за последнюю мысль, державшую его на грани — и не дававшую утонуть в спекшейся ненависти, за которой мыслей уже не будет:
— Сванхильд? Где она?
— Она жива. Ее тоже вытащили… — начал было брат.
Но он перебил:
— Сюда ее. Приведите… принесите. Быстро.
Внутри плескался холод. Внутренности сводило от клокочущей ярости. Где-то здесь прятался предатель, поджегший его дом — а рядом стоял Свальд. В рубахе без единой подпалины.
Но загорелось почему-то со стороны входа, где была его опочивальня.
И все же он стоял тут, целый и невредимый.
Ему нужна девчонка, иначе он придушит брата, даже не расспрашивая. Руки уже дергались, взгляд упорно возвращался на горло Свальда. Червонное золото, залившее весь мир, на его шее высветлялось. Призывно, ярко…
Харальд ощутил, как кривятся губы. Как наползает на лицо кривой оскал.
Люди, выстроившись цепочкой от берега, передавали друг другу ведра. Плескали на огонь водой.
Однако пожар уже набрал силу, и вода испарялась, не долетая до бревен. Ветер поддувал, рассыпая по воздуху ворохи искр. Пламя вот-вот могло перекинуться дальше, на другие дома.
Харальд глянул на горевший хозяйский дом — и равнодушно отвел глаза. Окинул взглядом крепость, высматривая Сванхильд.
Свальд сказал настойчиво:
— Харальд, посмотри на свою кожу…
Он вскинул руку — но золото горело в глазах, и все, что удалось разглядеть, это светлые длинные росчерки, дергающиеся и ползущие от пальцев к локтю. Словно живые.