Тут перед ним поставили Сванхильд — и Харальд отвлекся от своей руки. Чей-то голос торопливо сказал:
— Прости, ярл… мы как раз несли ее в женский дом — одеться, умыться. Но ты приказал, так что пришлось вернуться.
Она стояла, покачиваясь, с опаленными волосами, с лицом, измазанным сажей. Тоже укрытая плащом, как и он.
И Харальд видел, что под ним ничего не было. Ненависть заворочалась внутри еще сильней. Ее спасли, но при этом видели без всего. Нагую. Рассмотрели то, что положено видеть лишь ему…
Какая-то недобрая мысль начала нарождаться — но тут Сванхильд шагнула вперед. Оступилась, покачнулась, едва не уткнулась носом в его грудь. Харальд подхватил дрожащее тело, прикрытое тяжелым сукном плаща, сжал, поддерживая и притягивая к себе.
— Не умирать, Харальд, — прохрипела девчонка.
И высвободила из-под плаща одну руку. Коснулась его щеки. Глаза на лице, испачканном сажей, засияли, наливаясь слезами.
Кипящее золото, горевшее у него перед глазами, быстро выстывало, переливаясь в обычные рыжеватые отсветы пожара. Ненависть утихала. Рука на щеке дрожала…
Он наклонился сверху, глядя ей в лицо. Проскрежетал тихо, так, чтобы услышала только она:
— Опять приказываешь?
В голосе слышался отзвук ярости, еще не прошедшей, не улегшейся до конца — и насмешка.
Сванхильд сглотнула, но взгляда не отвела. И руки не отдернула.
Харальд ощутил, как опускается вздернутая верхняя губа. Как исчезает с лица оскал. Выдохнул уже ровным голосом:
— Как прикажешь, жена ярла. Буду жить.
— Мне об этом рассказывали, — восхищенно заметил рядом Свальд. — Но увидеть самому — это совсем другое дело. Брат, ты больше не светишься…
Харальд хмуро глянул в его сторону, и Свальд заткнулся. Заодно мимоходом посмотрел на свою руку, вцепившуюся в бок Сванхильд — под лопатками, так, чтобы поддержать.
Кожа как кожа.
— Где там родичи моей невесты? — спросил он, снова переводя взгляд на нее.
Кейлев, уже стоявший рядом, в двух шагах от него, отозвался:
— Мы тут, ярл.
— В женский дом ее, — распорядился Харальд, по-прежнему цепко держа Сванхильд. — Все, как тут уже сказали — одеть и умыть. Найди ей молоко с медом, пои непрестанно. Она обожглась?
Старик крякнул.
— Мы не посмели оглядеть ее всю… на спине что-то есть. Но на руках и ногах ожогов вроде бы нет.
— Хорошо, — проворчал Харальд. — Пусть ее осмотрят рабыни. Потом доложишь мне. И охранять. Хорошо охранять.
Сванхильд все не отрывала ладони от его щеки, поглаживала дрожащими пальцами. И ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы разжать руки, вцепившиеся в нее — так вцепившиеся, что ладони ощущали хрупкие ребра под тканью плаща. Тело все настойчивей просило своего…
Но сейчас было не до этого. На него смотрело много глаз, и следовало найти того, кто пытался сжечь его вместе с девчонкой.
Да еще искры летели по ветру, грозя пожаром уже всему Йорингарду.
Харальд разжал пальцы.
Болли тут же подхватил Сванхильд на руки — она дернулась, застыла неловко. Кейлевсон, не обращая на это внимания, понес ее к женскому дому. Следом ушли Ислейв и сам Кейлев, еще пара мужчин.
Харальд нахмурился — ему пора было заняться крепостью. И не только ей.
Он развернулся, заревел:
— Тащите с драккаров багры. Растаскивайте бревна. Иначе пожар пойдет по всей крепости.
Вскоре все было закончено. С грохотом раскатились обуглившиеся бревна и головешки, подцепленные баграми. Их тут же начали забрасывать землей. Выплескивали на них воду…
— Начнем, пожалуй, — объявил Харальд, оглядываясь. — Самое время поискать предателя, который поджег мои покои. Всех хирдманов — ко мне. Только Кейлева не зовите. Кто первый увидел пожар? И поскольку я теперь погорелец… Плачу полмарки серебром за пару новых, неношеных штанов и рубаху. Столько же за сапоги.
— Значит, тебе я обязан жизнью моей невесты — и своей. — Харальд прищурился, разглядывая стоявшего перед ним воина.
Того самого Торвальда, которому когда-то чуть не раздавил руку на допросе, выспрашивая, где тот видел Рагнхильд и о чем с ней договорился.
А потом все-таки взял в свой хирд.
Сейчас светлые волосы Торвальда были опалены. Над одним ухом краснела широкая проплешина обожженной кожи. Лицо и рубаха были измазаны в земле и саже.
Торвальд осторожно, как-то неловко пожал плечами — похоже, там тоже были ожоги.
— Хорошо, что ты додумался залезть под половицы, ярл. Иначе сгорел бы.
Я не залазил, недовольно подумал Харальд.