— Убби не видели?
Парни заухмылялись.
— Он тут, у своей невесты. С ночи сидит.
Поговорю с ним позже, решил Харальд. Не вламываться же к ним в опочивальню непрошеным гостем…
Забава встала раньше, чем появилась бабка Маленя с рабынями. Расчесала пряди, спутавшиеся ночью под руками Харальда. Натянула платье — новое, сшитое только вчера, на пару с одной из рабынь.
Сегодня она хотела, как говорят чужане, выглядеть достойно. Объявила бабке, когда та вошла:
— Пойду поговорю с Кейлевом… то есть с моим отцом.
— А поутренничать? — немного обиженно проворчала Маленя.
Тут в дверь вплыла Рагнхильд. Забава, глянув на нее, быстро сказала:
— Это потом. Скажи Рагнхильд — пусть отдохнет пока, свои дела поделает.
Беловолосая красавица, выслушав бабку, изумленно вскинула брови. Ответила что-то — голос прозвучал мягко, но по-хозяйски.
— Говорит, ее к тебе приставил сам ярл Харальд, — немного испугано перевела бабка. — И если ты куда-то идешь, то она пойдет с тобой.
Забава тяжело вздохнула. Сказала, чувствуя, как внутри зарождается упрямство — но подбирая слова осторожно, чтобы все-таки не обидеть:
— Я схожу к своему отцу, поговорю с ним. Ты не беспокойся, я ненадолго.
И повернулась, чтобы взять плащ, уже приготовленный, лежавший на кровати.
Рагнхильд опять что-то заявила.
— Тебе, говорит, нельзя без нее…
— Можно, — негромко ответила Забава. — В охранниках у меня другие, не она.
И, накинув плащ, посмотрела на Рагнхильд.
Губы беловолосой брезгливо дернулись — но тут же снова растянулись в улыбке.
Я для нее вчерашняя рабыня, подумала Забава. Все правильно, с чего бы этой Рагнхильд ее любить? Тем более что беловолосая сама, по словам бабки Малени, желала стать женой Харальда.
— Хочу поговорить со своим отцом наедине, — выдохнула Забава. — Хочешь, здесь подожди, хочешь, к себе иди.
Она кивнула бабке Малене, давая знать, чтобы та шла следом. Шагнула за порог, где уже ждала пятерка стражников. Сказала на чужанском:
— Доброе утро.
— Доброе, — нестройно отозвались те.
А выйдя во двор, Забава вдруг обнаружила, что Рагнхильд идет следом.
Ну и как тут быть, подумала Забава.
Бабка Маленя, словно прочитав ее мысли, едва слышно прошамкала:
— Да скажи стражникам, и дело с концом. Им указ только ты — да сам ярл. Уж они-то беловолосой своевольничать не дадут.
И Забава в который раз вздохнула. Ну, прикажет она, и что дальше? По ее приказу беловолосую обидят. Кому от этого будет лучше?
Уж точно не ей. И пойдет о ней слава, что она, вчерашняя рабыня, напускает воинов ярла на баб.
Она повернулась, сказала на чужанском:
— Прошу тебя, Рагнхильд. Пожалуйста…
На большее ее познаний не хватило, и после этого она просто ткнула рукой в сторону женского дома.
Рагнхильд несколько мгновений смотрела на Забаву, часто дыша и удерживая на лице улыбку. Угол рта подергивался. Пятеро стражников переводили взгляды с нее на Забаву.
И все-таки беловолосая уступила. Резко развернулась, зашагала к дому.
Забава оглянулась на стражников. Спросила:
— Кейлев? Где Кейлев?
Один из воинов тут же окликнул кого-то во дворе, выслушал ответ. И двинулся вперед, махнув ей рукой. Она заторопилась следом.
Приемный отец отыскался на берегу. Завидел ее издалека, сбежал по сходням с корабля, крайнего в ряду. Бросил стражникам несколько слов, после чего те сразу же отошли.
И заговорил первым, внимательно глядя на Забаву.
— Он говорит, ты запомнила его слова — прийти к нему, если что-то случится. Это хорошо, — перевела бабка. — Он знает о том, что произошло вчера. Ты пришла поговорить об этом?
— Нет, о другом, — Забава помолчала.
Седой старик смотрел не зло. Вроде бы не зло.
— Я знаю, в женском доме живут те, кого… — тут ее смелость закончилась, и сказать следующее слово она не посмела.
Подумала испуганно — а может, и он, ее приемный отец, в этом замешан? Забава сглотнула, пробормотала уже совсем упавшим голосом:
— Там живут женщины. Что их ждет?
— Это зависит от воли ярла, — перевела бабка ответ Кейлева. — Он может их продать, как рабынь. Может выгнать. Пока он их терпит. Они тебя обижают?
— Нет-нет, — торопливо сказала Забава. — А могут они выйти замуж? Чтобы как-то жить дальше?
Кейлев скривился.
— Если когда-нибудь и смогут, то не сейчас. Потом, может быть, когда все забудется. Правда, им придется нелегко. Работать, как простые женщины, они не умеют…