На первое тело Забава наткнулась, когда солнце уже поднялось высоко. Лежало оно в кустах, и сначала Забава увидела только ногу. Отступила, присев. И замерла.
Но нога не шевелилась, и она пошла глянуть, что там.
У человека не было обеих рук. Мясо на плечах висело лохмотьями. Забава глухо охнула и отступила. Постояла в соседних кустах, пережидая головокружение и навалившуюся слабость. По телу от ужаса тек холодный пот, липкий, противный.
Ей вдруг вспомнились слова бабки Малени — если сила в руках немерянная, то косточку от косточки можно отщипнуть, как ломоть от пирога. Все от силы зависит, а у нашего ярла, когда зверь в нем проснется, она огромная…
Радоваться ли тому, что здесь был Харальд? Или огорчаться? А если он и ее так…
Забава задохнулась и почему-то пошла дальше.
В какой-то момент Харальд оступился и свалился в ручей.
Ледяная вода плеснула, принимая его тело — а в голове вдруг стрельнула мысль.
Он в лесу, вокруг светает, а его людей рядом нет. Девчонки тоже.
Зато над склоном небольшой ложбины, через которую протекал ручей, замерли две фигуры. Драугары. Охраняют?
От холодной воды, в которой он растянулся, захватывало дух. И тело сводило.
Но едва Харальд приподнялся, в голове снова все начало выцветать и сереть. Мысли угасали, словно он засыпал на ходу.
Харальд снова плюхнулся в воду. Застучал зубами.
Пресная вода, вдруг вспомнил он. Гудрем приказал своему хирдману, как только зацепит ярла Харальда стрелами или копьем с зельем, не давать ему пресной воды.
А он сейчас сидит в ручье.
Харальд поспешно опустил голову, потянулся ртом к воде. Глотал, пока его не затошнило.
И только потом осторожно выбрался на берег. Желто-бурая листва, покрывавшая землю, казалась блеклой — но цвет ее был вполне различим. И не торопился выцветать, переходя в серое.
Значит, так, подумал Харальд. Сколько прошло времени с того момента, как его зацепило стрелами с зельем, неизвестно. Ищут ли его — или уже похоронили, тоже непонятно.
И он не знает, надолго ли хватит выпитой воды, чтобы продолжать чувствовать себя человеком. Поэтому отходить от ручья нельзя. Но можно идти вдоль русла…
Вот только в какую сторону двигаться, подумал Харальд. Где здесь Йорингард?
Он огляделся. Солнце вставало над другим берегом ручья. Значит, сам поток течет с севера на юг.
Йорингард или на севере, или на юге. А может, и на западе. Единственное направление, которое ему не нужно — восток, там Йорингарда точно нет…
В глазах начало сереть, и Харальд поспешно вернулся в воду. Снова начал пить.
Руки у него были темно-серые, ногти почернели. Вот такими скальды и описывают драугаров, подумал он вдруг насмешливо.
И оглянулся на настоящих драугаров, стоявших на берегу. Те замерли двумя столбами, на распухших лицах поблескивала вода.
Они никого ко мне не подпустят, осознал Харальд. И, наглотавшись еще воды — хотя к горлу уже подкатывал комок от выпитого — взбежал вверх по склону. Вцепился в одного из драугаров, рванул на себя, пытаясь стащить вниз, к ручью…
Не получилось. Мертвец стоял как вкопанный. А потом саданул ему по затылку рукоятью меча — молниеносно, неожиданно, так что Харальд даже не успел уклониться.
Он скатился вниз, в ручей, ощущая, как мир перед глазами стремительно сереет.
В следующий раз Харальд двинулся вверх по склону уже с камнем, который вывернул из дна ручья. Драугар увернулся, махнул мечом плашмя — ему по рукам, выбивая валун…
Мертвец слишком быстр, подумал Харальд. И слишком силен. По крайне мере, теперь ясно, кто выбил ночью ворота Йорингарда, положив начало штурму.
И раз за разом драугары не нападали, а лишь отражали его наскоки. Хотя там, у ворот, один из них поднял на него меч.
Но убить все равно не убил бы, равнодушно подумал он. Лезвие было направлено так, чтобы зацепить плечо. Его жизнь, его тело, похоже, стоят слишком дорого. Все-таки плоть от плоти самого Ермунгарда. Только разум его никому не нужен, и время от времени его пытаются превратить в безумное чудовище…
Но теперь драугары даже не нападали. Просто охраняли.
Может, Гудрем все-таки мертв? И приказ о нападении отдать уже некому?
Если так, то у него хоть что-то получилось.
Он встал, сделал по воде несколько десятков шагов, решив посмотреть, что произойдет. Оба мертвеца тут же двинулись следом — по берегу, на некотором расстоянии от него. Точно привязанные.