Эти не отвяжутся, осознал вдруг Харальд. Раз так, будет честнее уйти к морю, уводя драугаров за собой. Чтобы на него — а значит, и на мертвецов — не наткнулись его люди. Которые приведут с собой и Сванхильд. Сванхильд-Добаву…
Второго убитого Забава обнаружила, заметив ворон, кружившихся над телом. Она посмотрела на него издалека, не подходя близко.
У этого не хватало половины бока. И нога была оторвана по колено.
К глазам подступили слезы, Забава всхлипнула, поморгала. А затем быстро зашагала, подумав испуганно на ходу — Харальд не в себе. Поэтому и творит такое.
Вот только когда он порол Красаву, мелькнула у нее мрачная мысль, был очень даже в себе.
Она на ходу нахохлилась, ладонью вытерла слезы. Дальше шла, уже не разбирая, куда идет. Просто шагала по лесу.
И неожиданно наткнулась на ручей. Спустилась по бережку, напилась из ладоней. От воды заломило зубы. Мягкая земля, поросшая негустой травой, под ногами проминалась, кусками сползая вниз. Оголяла камни, прячущиеся в склоне.
Забава уже собиралась отойти от ручья, когда на глаза ей попалось третье тело, лежавшее на пологом берегу в трех десятков шагов.
К этому она тоже не рискнула подойти близко — багровые пятна то ли крови, то ли еще чего, разбросанные среди пожухлой листвы и голых кустов, бросались в глаза издалека.
След от Харальда, тупо подумала Забава, стоя возле кривых берез, росших на берегу, и глядя оттуда на багровое. Прижалась на мгновенье к одному из стволов, уткнулась в него лбом, пережидая тошноту.
И снова пошла, отходя от ручья далеко, сотни на четыре шагов — и опять возвращаясь к нему. Шагала все быстрей и быстрей.
Надо спешить, стучало в уме. Могут и за ней пойти с собаками. Непонятно только, почему псы не нашли Харальда?
Может, от него теперь пахнет по-другому? Если потемнел, то и запах мог измениться…
Харальд шел медленно. Вокруг был мир людей, и в нем так много оставалось всего — драккары, победы, его люди…
Добава. Добава-Сванхильд, лебединая битва, тонкие ладони, синие глаза.
Время от времени он наклонялся над ручьем, пил, зачерпывая воду — долго, через силу. Чтобы мысли не угасли. Чтобы не остановиться. И продолжать идти к морю.
Потом за спиной кто-то слабо выкрикнул его имя. Голос был женский. Харальд примерно представлял, кто это мог быть.
— Уходи, — рявкнул он, разворачиваясь.
И увидел Сванхильд — в двух сотнях шагов, ниже по ручью. Все верно, дуреха, способная пойти за ним следом, узнать со спины да еще и окликнуть, в эти краях лишь одна.
Шла она неровно, оступаясь и пошатываясь. Но все равно слишком быстро. И прямо к нему. В руках болтался какой-то узел…
Она не понимает, мелькнула у него мысль. Ни того, что здесь происходит, ни языка.
— Нет, — крикнул он. — Приказываю — уходи. Беги отсюда.
Девчонка продолжала ломиться вперед по берегу. Харальд кинул взгляд на драугаров. Ожившие мертвецы неторопливо шагнули вперед, к ней. Мечи уже были в руках, наизготовку.
И не перехватить. Не остановить.
Если выскочить из ручья, чтобы увести драугаров в сторону, за собой, через несколько десятков шагов мысли у него в уме уснут. И понятно, что будет потом.
Но Сванхильд и тогда к нему не подпустят. Даже потемневший, он не способен справиться с мертвецами.
Где Кейлев и все остальные, с ненавистью подумал Харальд, торопливо бухаясь в ручей и заглатывая воду. Понятно, что его охранников им не победить. Но почему девчонку отпустили шататься одну по округе?
Он выпрыгнул на берег — и кинулся на драугаров. Девчонка была уже в трех десятках шагов от них. Шла медленно, неуверенно, смотрела на него и мертвецов.
Оба драугара, не оборачиваясь, увернулись от Харальда, превратившись в смазанные тени. Один махнул рукой, свободной от меча, и его отбросило назад.
Серое небо, расчерченное голыми ветвями, оказалось вдруг перед глазами.
Он вскинулся, поднимаясь на ноги. И увидел…
Все словно замедлилось у него перед глазами, время потекло тягуче, не спеша.
Сванхильд напоследок все-таки отступила от драугаров. Назад и в сторону, к ручью.
Меч грязно-серой полосой опускался на женское плечо, прикрытое плащом. Нацеливаясь сверху вниз, так, чтобы пройти через всю грудь. Разрубая ребра. Ясно, что после такого ей не выжить.
И мир перед глазами стремительно выцветал, точно падающее лезвие убивало не только девчонку, но и краски.
— Ермунгард… — прохрипел Харальд, кидаясь вперед. — Не ее…
И — шибануло. Изнутри, такой злобой, что лицо перекосилось. Он заревел — без слов, без смысла, просто рыком зверя. В прыжке скручиваясь от ненависти, что рвала сейчас внутренности. Огнем, болью, застарелой горечью, новорожденной яростью…