Ольвдансдоттир брезгливо сморщилась. Ничего не поделаешь, придется потерпеть.
Убби явился ночью. Сначала постоял у двери, молча глядя на нее, одетую в лучшее платье, с прядями белых волос, раскинувшимися по плечам. Потом сказал, хмурясь:
— Мы с парнями оттащили бочку с моим свадебным элем в кладовую потемней и похолодней. Чтобы не перебродил до моего возвращения. Как только вернусь, мы поженимся.
Рагнхильд сделала мелкий шажок в сторону Убби, вскинула руки, словно хотела прижать их к груди — и тут же болезненно скривилась, чтобы он видел, как ей больно.
Спросила с придыханием:
— Неужели ты не передумал на мне жениться, Убби?
— Я верен своему слову. — Убби набычился. — Я не разбрасываюсь своими словами так легко, как дочери конунгов, Рагнхильд.
К вечеру, когда воины уже заканчивали перетаскивать на драккары припасы и сундуки, к Харальду вдруг подошел Свальд. Сказал, улыбнувшись — но тут же согнав с лица улыбку:
— Брат. Хочу поговорить с тобой…
Харальд оглянулся на стоявшего рядом Свейна. Тот отошел.
— Говорят, ты приказал не выпускать Рагнхильд из женского дома, — быстро заявил Свальд. — И даже назначил ей стражу.
— А я слышал, что люди, которые интересуются чужими невестами, долго не живут, — буркнул Харальд.
Свальд нахмурился.
— Лань, конечно, стоит хольмганга — но я подошел к тебе не из-за этого. Харальд… раз Рагнхильд под стражей, значит, она что-то натворила? Но Убби, как я понял, сговор с ней не разорвал?
Харальд приподнял брови, внимательно посмотрел на брата.
— Ее вина не так велика. Пока что это были лишь бабьи глупости. Только в своем доме я не хочу даже их. Но раз ты подошел ко мне, значит, было что-то еще, Свальд? Как я понимаю, Рагнхильд пыталась поменять жениха, пока меня не было?
— Дед не позволил бы, — проворчал Свальд. — Она метила в наложницы.
— И ты прибежал рассказать об этом мне? — насмешливо отозвался Харальд. — Хочешь, позову Убби? Ему и скажешь…
Свальд нахмурился.
— Когда я решу вызвать кого-то на хольмганг ради бабы, обойдусь без твоей помощи. Я пришел сказать, что Рагнхильд опасней, чем ты думаешь, Харальд. И не стоит так спокойно относиться к тому, что один из твоих хирдманов женится на дочке Ольвдана. Она привыкла считать эту крепость своим домом. К тому же ты собираешься продать ее сестер…
Он замолчал. Харальд заметил:
— Предлагаешь мне искать баб для своих воинов самому? И решать, на ком им жениться?
— Я тебя предупредил. — Рубанул Свальд. — Знаешь, как говорят — ночная птица поет тише всех, но перед рассветом, когда остальные молчат.
Харальд не ответил, и Свальд развернулся, чтобы уйти.
Плечо болело уже меньше. Повязку ей размачивали подогретой морской водой, от которой рану щипало — и когда ткань отдирали, Забава видела нитки, врезавшиеся во вспухшие и красноватые края раны.
Теперь, когда боли стало меньше, она косилась на грубые стежки с любопытством. Сшито — криво-косо. Поровней бы…
И шрам наверняка останется. Забава ощутила легкий страх. Вспомнила, как бабка Маленя как-то раз сказала, что ярлу хочется на ложе мягкого тела, чтобы рукой тронул — и услада…
А какая тут услада, если рукой тронул — и шрам. Еще, наверно, страшный будет, толстый. Она такие видела у отца, когда тот скидывал рубаху, чтобы колоть дрова.
До самого вечера, пока не явился Харальд, Забава сидела не то чтобы в печали, но с сомнением внутри. Встретила его, сидя на постели.
Он, переступив порог, тут же что-то буркнул двум рабыням — и опять оставил бабку.
Забава замерла. Опять хочет поговорить? О чем? Вдруг о побеге?
— Завтра ярл отправляется в поход, — перевела бабка слова Харальда. — И тебя возьмет с собой. Поплывешь на корабле поменьше, с рабынями. Выйдете вы на рассвете, но светает сейчас поздно, так что успеешь выспаться…
От следующих слов Забава покраснела.
— На корабле он тебя тревожить не станет, там слишком холодно. Спрашивает, как у тебя плечо? Болит?
Забава качнула головой. Жаловаться вроде как нехорошо — и по правде говоря, болело сейчас не так сильно, как в первое время.
Харальд тут же махнул рукой, отпуская бабку. Начал раздеваться. Скинул все, подошел поближе.
Забава косилась на него, на голого, пока он не присел на край кровати, расставив ноги.
Бесстыже так сел, словно совсем стыда в нем не было. А у нее так не получалось.