Ни у одной из баб ног видно не было — наверно, змеи их прикрывали собой. Непонятно только, как они удерживали рабынь в воздухе. Снизу подпирали?
Бабка Маленя вдруг протянула к Забаве руки, заплакала.
— Расстаемся, Забавушка. А ведь нас из-за тебя забрали. Чудище это морское… теперь уж не спастись, не выйти на землю. И Орешной веси мне больше не увидеть. Поминай добром, не лихом.
— Я тебя никогда не забуду, бабушка, — с дрожью пообещала Забава. И всхлипнула. — Неужто тебе нельзя помочь? Может, сделать что-то…
Руки Харальда, державшие ее крепкой хваткой, вдруг разжались. Он вцепился ей в запястье, как-то быстро двинулся — и в следующее мгновенье Забава увидела, как в змею под бабкой Маленей вонзился меч.
Змеиное туловище тут же дрогнуло, быстро потащило бабку вниз. Остальные рабыни тоже начали опускаться. Молча, словно какая-то сила не давала им кричать.
А Харальд шагнул к борту. Прижался к доскам, позволив и ей глянуть на воду у самого корабля.
Так что Забава успела разглядеть, как женские головы исчезают в волнах. И опять — молча.
Она заплакала, обхватив Харальда, прижавшись к нему всем телом. Хоть и не знала — может, следовало винить его за то, что швырнул меч в змею, державшую бабку. Вдруг она после этого бабушку сдавила, или еще что ей сделала. Не зря же бабка Маленя под воду уходила молча…
По сходням на корабль уже забирались люди. Окружили их, начали что-то говорить. Харальд отвечал. Она не прислушивалась.
Из-за нее их всех забрали, звучало у Забавы в уме. Снова и снова звучало.
Харальд отнес ее на берег, усадил на землю — и опять исчез. Рядом остался громадный мужик, ее новый брат. Стащил с себя плащ, накинул ей на плечи. Затем заставил приподняться, подсунув под нее одну полу, чтобы не сидела на холодном. Еще какие-то мужики топтались рядом…
Слезы у Забавы быстро закончились, и дальше она сидела, просто глядя на воду. На мелких волнах дробились отсветы костров, звуков боя уже не было слышно.
В нескольких шагах от нее лежали люди, которых принесли с корабля. Приходили в себя по одному, просыпались потихоньку. Тут же начинали рассказывать что-то воинам, стоявшим рядом…
Ей тоже хотелось проснуться. И чтобы все случившееся оказалось сном.
Пока Харальд был на кнорре, Свальду с людьми удалось захватить Трюгви, пробившись сквозь ряды его воинов и окружив юного конунга с двух сторон.
Даже секира Харальда нашлась — ее выбили из рук Гудремсона, когда того брали, зажав между щитов.
Оставшись без конунга, хирды сопротивлялись вяло. И в этом Харальд им помог, пройдясь по их рядам с секирой — уже со своей, к которой привык, с рукоятью, отполированной его ладонями…
Те, кто поумней, тут же начали отступать к воротам на другой стороне крепости. И растворяться в ночи. Хрориксон со своими людьми ушел первым.
Ни преследовать, ни искать кого-то Харальд не собирался. Осмотрел вместе со Свейном и Бъерном кладовую — но не нашел там ни одной баклаги с кровью его отца. Потом отправился допрашивать Трюгви.
Первое, о чем подумал Харальд, когда к нему подвели юного конунга — в живых того оставлять нельзя. Если выживет, то первое, о чем начнет мечтать — о его смерти. И рано или поздно подстроит что-то еще.
Кроме того, было и другое. Если бы Трюгви просто взялся за оружие, желая отомстить за смерть отца, это одно. Но он связался с Мировым Змеем, расставил ловушку…
И Сванхильд чуть не очутилась на конце одного из щупалец.
Парень смотрел угрюмо — и казался сейчас старше своих лет. Намного старше.
— Говори, — буркнул Харальд. — Где и когда ты виделся с Ермунгардом? Где зелье из крови Ермунгарда, которое было у твоего отца?
Гудремсон молчал, глядя с ненавистью.
И Харальд вдруг решился. Ему так и так нужно было побеседовать с Ермунгардом — вот уж кто точно знает ответы на все вопросы…
И не так уж его интересовало, где и когда Трюгви виделся с Мировым Змеем. Море рядом, далеко плыть не надо.
— Приготовьте лодку, — распорядился Харальд, посмотрев на своих людей. — Подведите к берегу, за крайним левым причалом.
Так, чтобы Сванхильд не видела, мелькнула у него мысль. Он посадил ее под стеной справа от ворот, так что распахнутая створка прикроет то, что ей не следует видеть. К тому же перед воротами сидят раненые, стоят воины, которых отрядили приглядывать за берегом и причалами.
Пара человек, уже отделившихся от строя его людей, понятливо пробормотали:
— Да, ярл.
И исчезли.
Харальд снова перевел взгляд на Гудремсона. Заметил хрипло: