— А если мы не явимся по твоему зову? — с вызовом спросил вдруг Эгиль.
Харальд вскинул брови.
— По зову сына Ермунгарда? После этого вам лучше забыть о морских походах. И забиться куда-нибудь в горы, повыше. Жить там, навсегда забыв о том, как гудит над головой парус драккара…
Вряд ли кто-нибудь сунется к Ермунгарду, подумал он, чтобы спросить, так ли это. Главное, запугать всех до весны. А там видно будет.
— Кроме того, — бросил Харальд значительно. — Неужели вы откажетесь сразиться с чужаками, которые придут в наши края — и будут убивать, грабить, насиловать женщин Нартвегра?
— Да, — проворчал Эгиль. — Как будто мы сами с этим не справляемся.
Харальд хмыкнул. Подумал мимоходом — у мужика острый язык, это хорошо. Чтобы командовать немалой дружиной, одной отваги маловато.
Он посмотрел на своих хирдманов, стоявших за Эгилем — те откровенно ухмылялись. Добавил:
— И вот еще что. Я заберу отсюда всю казну. Пройдусь по всем домам — но не трону сундуки воинов. А те, кто придет ко мне в Йорингард в конце зимы, получат по три серебряных марки за каждый месяц службы здесь, в Веллинхеле. До конца зимы четыре с половиной месяца, стало быть, выйдет по тринадцать марок каждому. А еще будет честная доля из того, что найдется на германских кораблях. И затем я хочу наведаться в земли Готфрида. Полагаю, там тоже найдется, что взять.
— Это щедрое предложение, — недоверчиво сказал Эгиль. — А что будет с теми, кто не захочет встать под твою руку, ярл?
Харальд со вздохом погладил рукоять секиры.
— Я их отпущу. Как ты сам сказал, это были семейные дрязги, в которые затесались вы, люди. А теперь я жду твоего ответа, Эгиль Торгейрсон.
— Да, — помолчав, объявил бывший хирдман Трюгви. — Я согласен. Насчет своих людей ничего сказать не могу. Ты разрешишь поговорить с ними? С теми из моих парней, кто выжил и попал в руки к вашим?
— Я разрешу тебе даже больше, Эгиль, — объявил Харальд. — Ты поговоришь сразу со всеми. Благо они собраны в одном месте. Это ты будешь принимать каждого человека на службу, от моего имени. И выслушаешь его клятву вместо меня. Это тебе я поручу охранять Веллинхел. Ты будешь следить за дружиной, что здесь стоит. Если ты в состоянии понять, где чужие семейные дрязги, в которых напрасно гибнут люди, то сможешь понять и другое — где твоя выгода.
Эгиль кивнул, внимательно глядя на ярла.
— Суньте ему под ногу древко копья, — велел Харальд. — Тоже ясень.
Эгиль, которому под сапог уже подпихнули тонкое ясеневое древко, медленно протянул вперед руку. Харальд накрыл ее своей ладонью. Хирдман начал произносить слова клятвы…
А договорив, первым делом спросил:
— Что насчет семьи Гудрема, ярл? Там еще трое сыновей — правда, маленьких. Старшему не больше одиннадцати…
— Пусть живут, — холодно сказал Харальд. — Я не Гудрем, вспарывать животы детям не стану. Весной, после драки с Готфридом, загляну сюда. Там и решу, как быть. Но до тех пор смотри за семьей Гудрема, как за своей. И над девками не изгаляйтесь. Иди к пленным. Поговори с ними. Я подожду тебя здесь, на берегу.
Эгиль кивнул — и торопливо ушел. Харальд посмотрел на своих хирдманов.
— Пока они там разговаривают… отправьте половину своих людей в крепость. Слышали, что я сказал? Заберите отсюда все, что можно, не трогайте только сундуки воинов. И оставьте их оружие — в кучах, как оно лежит сейчас. Потом сами разберут.
Он помедлил, глянул построже на Убби и Бъерна.
— Пройдитесь по женскому дому, выгребите все золото и серебро из запасов баб Гудрема. Там тоже немало бывает. Но самих баб не трогать. И еще — у жен и дочерей хирдманов не брать ничего. Вдруг их мужья захотят мне служить. Слышали?
— А как мы их отличим, ярл? — спросил Бъерн.
Убби двинул его локтем, пробормотал:
— Спросим. И на всякий случай приволочем пару рабынь. Нож к горлу, и они нам все расскажут — где чья баба.
Харальд кивнул.
— Верно. Убби, поставь на время охрану к дверям женского дома. Казну из здешней кладовой грузите на кнорр. И прихватите пару десятков голов какой-нибудь скотины. Вычистите кладовые с напитками — у меня все-таки свадьба. Вино, зимний эль… забирайте все. Чем меньше выпивки будет у тех, кто здесь останется, тем спокойней тут будет. Мы уйдем, как только погрузимся. Завтра днем, после обеда, остановимся в одном из фьордов. И отдохнем до следующего утра.