И опять, как на берегу, пообещал:
— Все будет хорошо.
Сванхильд молча прижалась к нему.
Об остальном, подумал Харальд, мы поговорим после. Сказать надо будет многое. Правда, она не все поймет…
Забава снова плыла на корабле Харальда. И опять одна.
Харальд зашел к ней за занавеси ненадолго. Обнял, заявил, что все будет хорошо, поцеловал крепко — и ушел.
После его ухода она лежала без сна, глядя на одинокую звезду, сиявшую в щели между занавесками. Думать ни о чем не хотелось. Но в уме все время звучали слова бабушки Малени.
И мысли все-таки наплывали.
Их всех забрали из-за нее. Рабынь и бабушку Маленю. Выходит, она тем змеям зачем-то нужна?
Но сама-то она кто? Да никто, сирота без роду-племени, из далеких краев.
Одно лишь отличает ее от других рабынь, которых тут полно — Харальд зачем-то решил на ней жениться.
Забава вдруг вспомнила то, что случилось, когда он пришел к ней с серебряной мордой на лице, после боя в Йорингарде. И тогда, когда она наткнулась на змею в опочивальне, а Харальд засветился. Всякий раз после этого он был с ней, как муж с женой. Стыдным делом занимался…
И — уходило, угасало серебряное сияние-то.
Может, все из-за этого? Или нет?
Измучившись от мыслей, Забава наконец уснула.
Во сне ей привиделось, будто она висит на конце одного из щупалец — и оно уходит в воду вместе с ней. Забава дергалась, пытаясь от него оторваться, но так и не смогла.
Тонула молча. Пыталась закричать — а крик изо рта не шел. И губы не шевелились. Тонула снова и снова…
Спас ее от этого кошмара Харальд, снова зашедший за занавеси. Забава проснулась в холодном поту, разглядела сероватое небо в щели между занавесками. И Харальда, присевшего рядом. Следом ощутила на щеке его руку — и тут же вскинулась, не обращая внимания на боль в плече. Вцепилась в крытый шкурами плащ, замерла, уткнувшись лбом ему в грудь.
И почувствовала горячую, тяжелую хватку его рук.
— Подними, — сказал он.
Следом добавил еще слово, которое она сначала не поняла. Вот вроде бы и узнала, а что оно значит, не вспомнила.
И только когда его пальцы надавили на подбородок, Забава сообразила, что он велел ей поднять голову.
Харальд дернул ее вверх, притягивая к себе. Поцеловал, заставив раздвинуть губы. Язык его хозяйничал во рту, оставляя вкус соли.
И сон, в котором Забава висела на конце щупальца, начал как-то расплываться в памяти.
Он оторвался от нее резко, рывком. Помолчал, глядя ей в лицо, затем подхватил стоявшие в углу сапожки, один из которых был разрезан. Сунул ей в руки. Забава послушно обулась. Уже начала вставать — но Харальд вдруг накинул на нее меховое покрывало, вскинул на руки и понес.
За занавесями стоял хмурый день, корабли стояли у изогнутой подковы берега. С двух сторон поднимались гористые склоны, поросшие деревьями. Там, где корабли причалили, склоны отступали, оставляя у воды каменистую пустошь, покрытую бурой травой.
На берегу было полно людей. Разгорались костры, где-то в стороне коротко взвизгнула и умолкла свинья. Забава разглядела нескольких мужиков у одного из костров, заголившихся до пояса и умывавшихся из ведер.
Подумала безо всякого удивления, как-то безучастно — холодно ведь. Как терпят?
На Харальда, который ее нес, люди на берегу почти не смотрели. Но ей все равно было не по себе. Она шевельнулась, ощутив, как ноет щиколотка, попросила:
— Я идти.
— Идти-идти, — проворчал Харальд.
Но на ноги не поставил, понес куда-то в сторону, по кромке берега. Остановился не скоро, возле густых зарослей. И уже тут опустил на землю. Сказал, махнув рукой перед собой:
— Кусты.
Забава, густо покраснев, похромала вперед, подбирая повыше покрывало, лежавшее на плечах широченным плащом.
А когда вернулась, Харальда уже не было.
Первое, о чем она подумала — может, с ним случилось что-то? Море плескалось рядом, всего в двух десятках шагов…
И сразу все вспомнилось — бабка Маленя, змеи те. Мысль вспыхнула — а Харальда-то нет.
Забава, кривясь и чуть не плача, заковыляла к воде. Остановилась, замерла с бьющимся сердцем, глядя с ужасом то на далекие корабли по левую руку, то на пологие, забирающиеся в небо скалы по правую, за которыми исчезала лента фьорда.
В обе стороны берег был пуст.
Забава замотала головой, оцепенело уставилась на сине-серые волны, катившиеся перед ней…
А потом услышала короткий свист. Обернулась.
Харальд топал по бережку со стороны кораблей, неся ведро, над которым вился пар. В другой руке был факел, на шею накинуто тряпье, с двух сторон падавшее на грудь. Подошел поближе, объявил: