Под конец Забава просто скинула волосы на это плечо, прикрыв рану прядями. Гривну она все-таки сняла, чтобы не болело. И броши на лямки платья цеплять не стала — одна из шелковых полос, став тяжелой от золота, опять-таки надавила на кожу рядом с раной.
Зато надела браслеты. И пояс. Правда, едва Забава застегнула его на талии, он тут же соскользнул на бедра.
Она, глядя на это безобразие, только вздохнула. Не свалился, да и ладно.
Покончив с одеванием, Забава замерла посреди опочивальни. Может, Харальд уже приходил, чтобы сменить рубаху — пока она была в бане? И ушел, не застав ее?
Что теперь? Идти самой? Ждать?
Из-за стены уже начал доноситься гул голосов…
То, что следовало сделать, ее сестры успели выполнить за два дня.
И еще четыре дня Рагнхильд просто дожидалась возвращения Харальда.
А когда в крепости заблеяли бараны и завизжали свиньи, которых спешно резали на заднем дворе, поняла, что дождалась. Заходила по опочиваленке, размышляя.
Убби скоро явится. Или он придет к ней не сразу? В главном зале наверняка накроют столы, для вернувшихся с победой устроят пир…
Почему-то Рагнхильд не сомневалась, что Харальд вернулся с победой.
Она остановилась возле оконца, открыла толстую ставню, впустив в опочивальню ледяной воздух со двора. Тут же запахло кровью, паленой свиной щетиной, со стороны фьорда донеслись неясные звуки.
Драккары уже причалили, подумала Рагнхильд. По дорожке, на которую выходило ее оконце, пробежало несколько рабов, направляясь к берегу. Отправили, чтобы помочь выгрузить добычу…
За спиной вдруг хлопнула дверь, и Рагнхильд отвернулась от оконца.
У порога стоял Убби. Несколько мгновений он молча разглядывал ее, потом заявил:
— Наш поход был удачным. Мы вернулись с богатой добычей. Конунг Трюгви, сын Гудрема, мертв — ярл пустил его на жертву Ермунгарду. Его и еще двух дочерей Гудрема.
На этот раз Рагнхильд улыбнулась своему жениху совершенно искренне.
— Это хорошие вести, Убби. Благодарю тебя за то, что ты зашел мне это сказать…
— Я пришел сказать тебе не только это, — ответил Убби.
И сделал несколько шагов. Швырнул что-то на кровать. Рагнхильд посмотрела в ту сторону.
На постели лежал тонкий ободок — венец невесты. Скромный, узкий, из крученной золотой проволоки…
— Обычно венец невесте готовит ее семья, — объявил Убби. — Но твоя семья теперь я, Рагнхильд. Одевайся и готовься — сегодня наша свадьба.
— Как? — Рагнхильд покачнулась. — Но ведь ты только что вернулся. Лучше отложить…
Убби, набычившись, перебил ее:
— Мы уже и так отложили. Эль был готов еще несколько дней назад. Вспомни, Рагнхильд, ты ведь сама приказывала на кухне, чтобы его сварили.
— Но… — она поспешно искала слова, чтобы убедить Убби не спешить, подождать…
И не находила.
— Сейчас наши парни заняты разгрузкой, — объявил ее жених. — Потом все заберут свои сундуки с драккаров, ополоснут морды, натянут, что получше. И явятся в главный зал — ярл сегодня устраивает пир. Он пожелал, чтобы мы выпили свой свадебный эль на этом пиру. Перед всеми — и перед ним. Ты поняла меня, Рагнхильд?
Она поняла. И не смогла удержаться от судорожного вздоха.
Убби помолчал, затем буркнул:
— Это не я бегал за тобой по Йорингарду — ты сама подошла ко мне и попросила на тебе жениться. Я тебе не тряпка из твоего сундука — захотела, достала, не захотела, швырнула в угол. Ты сама желала этой свадьбы, и ты ее получишь. Готовься, Рагнхильд. Стража отведет тебя в баню, чтобы ты помылась перед пиром. Когда все соберутся в зале, я приду за тобой, как положено — с друзьями жениха, на глазах у людей. И по обычаю, мы станцуем у дверей женского дома. Пусть люди в крепости видят, что я не дряхлая развалина. Что смогу тебя защитить. И отомстить за свое бесчестье, если понадобится.
Он развернулся и вышел, а Рагнхильд осталась стоять, в ужасе глядя на кровать.
На постели лежал тонкий обруч невестиного венца.
Потом она шагнула к своему сундуку. Открыла его, двигаясь резко, ломано. Начала ворошить одежду, выискивая платье получше.
Для свадебного пира.
Если вдуматься, все было хорошо. Все было именно так, как ей нужно. Потом, когда очередь дойдет и до Убби, она станет вдовой почтенного хирдмана. Или разведется, там будет видно. А до тех пор он и его имя послужат ей прикрытием, защитой, которая еще понадобится.
Одно непонятно — почему так ноет сердце? И руки не двигаются, ноги не идут…
Харальд, подумала Рагнхильд с болью и ненавистью одновременно. Теперь его очередь. Гудрем уже мертв, его сын пошел на корм Ермунгарду. Самое время умереть и берсерку. Все из-за него. Может, Гудрем даже не пришел бы сюда, не захоти он подобраться поближе к сыну Змея.