— Не надо! — резко повторила она. Боль снова подступила, и она нервно сглотнула прежде, чем сказать: — Ничего страшного. Я…
— Не лги. Что-то не так. Скажи мне, — настаивал он.
— Все в порядке! — справившись с приступом тошноты, сказала она, позабыв, что Джейк не был так равнодушен к ней, как она вообразила. — Я удручена тем, что Лео покидает Каслстоу… — пробормотала она.
— А-а! — разозлился он. — Теперь, значит, Лео.
Эмбер с грустью взглянула на Джейка.
— Лео с Джинни собираются снова пожениться, — объяснила она, — и будут жить в Санта-Лусии!
Джейк с подчеркнутой небрежностью потянулся и встал.
— Ну и на здоровье, — бодро заключил он.
— Как ты можешь так говорить?! — вскинулась Эмбер. — Стюарт расстроится! Лео будет жить за тысячу миль от отца…
— Всего-навсего девять часов полета, — сухо отметил Джейк. — Кроме того, ты мне говорила, что они никогда не были близки. И я бы сказал, что Стюарт Брендон любит тебя больше, чем своего сына. Не смотри на меня так. Это правда.
— Ну, Лео воспитывали няни, потом он учился в закрытой школе, — поспешила объяснить Эмбер.
— Да-да. — Джейк задумался. — Тем не менее тебя, крестницу, Стюарт с самого твоего рождения любил как родную дочь. Смотри, какую свадьбу он тебе устроил!
— Он всегда был добр ко мне, — согласилась она.
— Тебе не кажется это немного странным?
— Ты не понимаешь. — Эмбер смотрела на него. Джейк с вызовом сложил руки на коленях. — Брендоны обращаются с теми, кто у них работает, как с членами семьи. Мой отец рос вместе со Стюартом. Они очень уважали друг друга. И как ты знаешь, Стюарт полюбил меня еще ребенком.
— Никто этого не отрицает. Ты и Каслстоу — две великие любви всей жизни Стюарта, — сказал Джейк. — Уверен, он не будет слишком скучать по Лео, не откажется и от управления имением. Я думаю, он будет наслаждаться прогулками по поросшим вереском окрестностям в твидовом костюме и грубых башмаках. Ему больше нравится жить здесь, чем в Лондоне в качестве члена парламента, где нужно носить городские костюмы, дышать городским воздухом. Это меньше поражает меня, чем любовь к жизни в Вестминстере.
— Может, ты и прав, — решила Эмбер. Она знала, что ее крестный ненавидит Лондон и бывает там только по делам Шотландии. — Я беспокоюсь и о дедушке Лео. Вот кто расстроится.
Джейк кивнул в знак согласия. Они несколько раз навещали прикованного к постели эрла в его комнатах в замке.
— Он уже пережил одну трагедию. Странно, что ты напоминаешь ему покойную жену, — лениво размышлял Джейк.
Это была правда. Женщина на портрете в спальне старого аристократа действительно обладала некоторым сходством с Эмбер: высокая, величественная, с огненными волосами и широким грубоватым лицом. Но она была Эмбер Фрэзер, дочь Энгуса Фрэзера — егеря, как и все его предки. А Брендоны — голубая кровь, аристократы.
— У нас один шотландский тип, — сказала Эмбер, прекращая обсуждение вопроса. — Ну, когда умрет старый граф, Стюарт станет следующим графом Каслстоу, а после него титул наследует Лео. Он должен остаться. — Она опустила голову. Без дружбы Лео она пропадет.
Джейк пожал плечами.
— Он так много значит для тебя?
— Да! — ответила она, и глаза ее наполнились слезами.
Джейк стал прохаживаться по галерее взад-вперед, будто ему было здесь тесно, потом вдруг резко остановился.
— Ну раз он уедет, я не буду волноваться о том, как ты живешь тут, пока я в командировке.
Эмбер почувствовала себя задетой. Она медленно выпрямилась со всем достоинством, на какое была способна, — грациозная в длинном, шуршащем платье из тафты, подобная Юноне. Ее огненно-рыжие волосы падали на обнаженные плечи, глаза блестели. Женщина на тропе войны. Такой она и будет, если Джейк не откажется от своих идей.
— Лео и я вместе с детства. Он мне как брат, и ничего другого! Я не понимаю, почему ты продолжаешь говорить об этом.
— Потому что, — ответил Джейк натянуто, — меня уже спрашивали, что вы делаете наверху.
— В день нашей свадьбы? — перебила она, усмехнувшись.
— Вы были так увлечены друг другом, — возразил он. — Моим друзьям-журналистам твое поведение показалось неуместным. И должен сказать, я с ними согласен.
Эмбер густо покраснела. Речь шла о журналистах, которые находились в африканском лагере. Они, должно быть, знают о ее связи с Энцо. Все знали. Энцо не делал из этого тайны.
— Ясно, — с горечью пробормотала она. Неужели ее ошибка навсегда опозорила ее? — Теперь я не могу даже с друзьями видеться! Заслуживает осуждения не мое поведение, а грязная фантазия людей!