Та ухмыльнулась.
— Неужто ты говоришь о том случае, когда вместе со своими братьями испортил мне вечеринку?
— Папа, как ты мог? — воскликнула удивленно Кэсси.
— Да, он был главный зачинщик, — улыбнулась Шарон. — Я пригласила подружек на чай, а он и оба твои дядюшки принесли и выпустили своих хомяков, да как закричат: «Мыши!» Ты представить себе не можешь, какой поднялся визг. Семь девчонок орали во все горло. Так напугали одного хомяка, что тот убежал, спрятался. Мы его потом целую неделю искали.
— Папа, — возмутилась Кэсси. — Это вовсе не смешно. — Она закатила глаза. — Попробовал бы Джонни натворить такое, я бы…
— Ставить ему синяки больше не стоит, — прервала ее Шарон.
— Даже если он этого заслуживает?
— Даже если он этого заслуживает, — в один голос ответили Грант и Шарон.
Все трое весело рассмеялись. И еще долго на губах Шарон играла улыбка. Мягкий свет падал на ее лицо, и Грант не мог оторвать взгляда от ее губ. Таких нежных и обольстительных. Он испытывал желание поцеловать их, попробовать на вкус. Глаза, так тепло смотревшие на него и так хорошо ему знакомые, сейчас казались совсем другими. Это были глаза загадочной женщины, таинственные и полные обещания.
Шарон больше не была девчонкой, живущей по соседству, сестрой, которой ему не хватало всю жизнь. Она превратилась в прелестную женщину, которую Гранту хотелось обнять, пусть даже на минуту. Грант вдруг пожалел, что они с ней не одни в полутьме этого «шатра».
— Пойду принесу печенья, — сказала Кэсси и выскочила из «шатра». Бриттани побежала за ней.
— Их водой не разольешь. — Шарон встретилась взглядом с Грантом. Смех медленно стих. — В чем дело? — спросила она. — У меня что-то на лице? — Она подняла руку, и он невольно взял ее.
Глаза Шарон расширились.
Надо остановиться. Иначе Грант сделает что-нибудь такое, о чем они оба будут сожалеть. Но он не остановился.
Голова его склонилась к ее раскрывшимся губам. Удивление или приглашение? Он не стал отвечать на этот вопрос, а придвинулся ближе и коснулся ее губ.
Грант чувствовал, как его желание превращает нежное прикосновение в сладостный поцелуй. Испугавшись самого себя, он отпрянул. Шарон изумленно смотрела на него. Щеки ее горели, губы дрожали. Перед ним была женщина, пережившая мгновение счастья.
— Извини. Мне не следовало этого делать, — хрипло выдавил из себя Грант.
Впредь я должен сдерживать свои желания, думал он. Нельзя вот так пользоваться дружеским расположением Шарон. Ведь можно захотеть и большего.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Шарон продолжала молча смотреть на Гранта. Он покраснел.
— Шарон, я…
— Ничего не говори, — остановила она его. — Все в порядке, Грант. — Она бы не выдержала извинений. Только не сейчас. Она все еще ощущала вкус его губ на своих, сердце готово было вырваться из груди. Шарон до боли хотелось повторить то, о чем он так явно сожалел.
И о чем ей тоже следовало бы сожалеть.
— Но…
— Не надо извиняться, не надо делать из мухи слона. Ничего не произошло, — твердо заявила Шарон.
Грант сузил глаза.
— Ничего…
— А вот и я, — пропела Кэсси, прервав отца на полуслове. Девочка заползла в «шатер» с пригоршней печенья в руках. Следом за ней появилась и Бриттани.
— Ничего, — тихо повторила Шарон.
На его лице отразилось смятение, но он тут же взял себя в руки и кивнул.
Почему же он так быстро согласился? — подумала Шарон. Лучше бы он этого не делал.
Не будь смешной, сказал ей внутренний голос, и она выкинула эту мысль из головы.
«Не надо извиняться, не надо делать из мухи слона. Ничего не произошло».
«Ничего!» Грант вполголоса выругался и продолжал мерить шагами комнату, ему никак не удавалось заснуть, не удавалось забыть поцелуй, который, как оказалось, для Шарон ничего не значил. «Ничего не произошло».
Она, конечно, права. Это был всего лишь поцелуй. И все же…
Грант замедлил шаги и посмотрел на кровать, как будто она была ответственна за те сцены, которые все время возникали в его воображении. Сцены, которые он просто не смел рисовать себе, поскольку речь шла о Шарон. Она вышла за него замуж, веря, что между ними не будет любовных отношений.
Ведь это он хотел, чтобы было именно так, черт возьми. Да, именно этого он хотел, говорил Грант сам себе уже в который раз. И то, что Шарон — привлекательная женщина, не имело никакого значения. Она всегда была привлекательной. Так почему же его вдруг так влечет к ней?
Грант опустился на кровать и закрыл лицо руками. Он не мог ответить на этот вопрос. Он ничего не понимал. И хуже всего было то, что он не был уверен, сможет ли справиться с нынешним своим состоянием.
А собственно, почему бы им не изменить отношения?
Сердце Гранта екнуло при этой мысли, и он тут же отказался от нее. Предложить подобное Шарон? Нет, невозможно. Она — его друг. Он не может пользоваться дружбой.
А вдруг она все же согласится?
Нет. Как такое может прийти в голову?
Грант опрокинулся на спину и уставился в потолок. Да, им овладело страстное желание обладать этой женщиной, но он никогда не коснется ее, потому что не может предложить ей ничего, кроме сексуальных отношений.
Он никогда не сможет предложить ей любовь.
На следующее утро Грант вел себя как ни в чем не бывало. Шарон не была уверена, радоваться ли ей этому или огорчаться. Ее не оставляла мысль, что она, вероятно, придала случившемуся куда больше значения, чем следовало.
В конце концов, это был всего лишь поцелуй. А за свою долгую дружбу они привыкли и к поцелуям, и к объятиям.
Но это был совсем иной поцелуй, возразил ей внутренний голос.
Она решила не слушать его.
Грант работал до позднего вечера. Шарон и Кэсси поужинали на скорую руку, и девочка отправилась гулять с собакой во дворе. Шарон, не находя покоя, взялась за книгу, но отложила ее, прочитав две страницы.
Убирать дом было не нужно, раз в неделю это делала приходящая прислуга. Дела на работе шли хорошо, поэтому Шарон не могла отвлечься проблемами банка. Выйти на улицу и играть с Кэсси и Бриттани у нее не было настроения.
Ей хотелось, чтобы Грант скорее пришел домой.
В этом нет ничего странного, убеждала она себя. Ведь он — ее друг. И только друг. Много лет тому назад она поняла, что этой дружбе не суждено превратиться в нечто большее.
Да она большего и не хотела, напомнила себе Шарон. Нет, было время, когда ей мечталось о большем, гораздо большем. Но сейчас, даже если бы Гранту этого захотелось, ей нечего предложить ему.
Шарон не находила себе места. Ей было необходимо чем-то занять себя. Она поднялась, прошлась по комнате, и взгляд ее упал на большую коробку с подушками, которые она привезла с собой из дома. Почему они лежат здесь? Им тут не место! И она разбросала их по диванам и креслам во всех комнатах. Если Гранту не понравится, она всегда может убрать эти подушки.
Но Грант не сказал ни слова по этому поводу, а лишь слегка улыбнулся, направляясь к дочери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. После этого Шарон увидела его лишь за завтраком на следующее утро, когда он быстро съел кашу и заторопился на деловую встречу в офисе.
Вечером Кэсси принесла домой два небольших рисунка, выполненных ею в детском саду. Яркие краски делали их необычайно привлекательными, и Кэсси явно гордилась ими. Увидев рисунки, Шарон сразу же решила пойти в магазин и купить для них рамки. Затем вместе с Кэсси она повесила рисунки в гостиной.
Довольная Шарон захлопала в ладоши.
— Отлично! — Она наклонилась и обняла девочку. — Они прекрасны.
Кэсси смеялась от счастья, глаза ее светились радостью. Грант не успел еще переступить порог дома, как она тут же потянула его в гостиную.
Шарон готовила на кухне ужин и уже накрывала на стол, когда Грант вернулся из комнаты один и молча сел за стол.
— Ну, что скажешь? — наконец спросила Шарон, нарезая помидоры для салата. Вдруг она почувствовала, как Грант коснулся ее руки. Это было так неожиданно, что она даже вскрикнула. Потом медленно повернулась к нему. Он отвел руку.