Беседа заглохла. Они молчали, пока официант убирал тарелки и наливал кофе. Но в конце концов им пришлось вновь заговорить. Ведь не могли же они просто сидеть молча, разделенные чем-то гораздо большим, нежели стол.
Хью допил вино и прокашлялся, затем расправил худые плечи и посмотрел Гранту в глаза.
— Мы думали… может, Кэсси переедет к нам? Нам кажется, у нас ей будет лучше.
Грант вскинул бровь и, с осторожностью подбирая слова, сказал:
— Я благодарен вам за предложение, но, по-моему, ей лучше пока побыть дома. Нам с ней нужно привыкнуть к теперешней ситуации. Может быть, весной она сможет приехать к вам на несколько дней.
— И сколько же нянь ты сменишь к тому времени? И сколько времени проведешь в разъездах? — Шея Хью стала медленно наливаться краской.
Грант напрягся.
— Я не могу…
— Дорогой мой, мы не хотим сказать, что ты не любишь Кэсси. А также не имеем в виду, что ждем ее на несколько дней.
Хью проговорил это так тихо, что Гранту на миг показалось, будто он ослышался. Но Хью продолжил:
— Я считаю, мы сможем обеспечить ей более спокойную жизнь, чем ты. У нас она обретет дом.
Гранта обдало холодом. Он застыл, не в силах проронить ни слова, и только смотрел на тестя, чувствуя, как бледнеет.
Но затем он рассвирепел — настолько, что ухватился за край стола, чтобы сдержать себя и не ударить человека, сидящего напротив. Этим мужчиной Грант когда-то восхищался, считал его своим вторым отцом, так как его родной отец погиб, когда Грант был еще мальчишкой. А теперь этот человек осмелился предположить, пусть даже на минуту, что Грант отдаст им Кэсси.
Ему следовало бы ожидать чего-то подобного, учитывая поведение родителей Кэтрин во время ее болезни. И тем не менее это оказалось для него неожиданностью. Сжимая руками край стола, он изо всех сил боролся со своей яростью и сидел молча до тех пор, пока хотя бы отчасти не овладел собой.
Наконец, с трудом проглотив комок в горле, Грант медленно поднялся, уперся ладонями в стол и слегка наклонился к Хью и Дороти.
— Никакие силы на всем белом свете не заставят меня расстаться с Кэсси.
Он повернулся и ушел, ни разу не обернувшись.
В конце недели в банке кипела работа. Даже перед самым закрытием в операционном зале толпилось множество клиентов. Звонили телефоны, слышался приглушенный гул голосов, сквозь который временами прорывались громкие возгласы и смех.
Оторвавшись от бумаг, Шарон через стеклянную стену кабинета наблюдала за служащими, с удовольствием отмечая мастерство и быстроту, с которыми они обслуживали посетителей. Прошедшая неделя вообще была удачной. Дела на работе шли успешно. Кэсси доставляла ей много радости. Да к тому же Грант вернулся на день раньше.
Шарон нахмурилась. Грант. Он очень ее заботил. Как скажутся на Кэсси его частые отлучки? Да еще…
Телефонный звонок прервал ее мысли.
— Алло?
— Шарон, это Грант. Привет. У меня к тебе просьба. Я на совещании и…
— И ты придешь поздно. Могу ли я забрать Кэсси? — закончила за него Шарон. — Грант, ведь ты только что вернулся. Тебе не кажется…
— Я ничего не могу с этим поделать, — сказал он. — Ты меня выручишь?
Шарон вздохнула.
— Ты же знаешь, что да. Но ты в долгу перед своей дочерью. Я заберу ее к себе и испеку печенье или приготовлю что-нибудь.
— Только не занимайся ужином. Я принесу пиццу. — Грант повесил трубку.
— Пиццу! — Шарон уставилась на телефонный аппарат с такой злостью, словно перед нею был сам Грант. Немного успокоившись, она поднялась и надела пальто. Кэсси наверняка огорчится.
Войдя в ярко освещенную комнату детского сада, Шарон не увидела Кэсси. Навстречу ей двинулась Джин Саймон, хозяйка сада.
— Кэсси в другой комнате. Она провинилась.
Сердце Шарон упало.
— Уже третий раз за эту неделю.
Джин кивнула головой в мелких светлых кудряшках, и обе женщины направились к небольшому холлу.
— Я пыталась дозвониться до Гранта, но он весь день занят. Эту неделю Кэсси вела себя неважно. Но если честно, я предпочитаю непослушную Кэсси тому молчаливому маленькому существу, каким она была последнее время. У нее дома что-нибудь произошло?
«Помимо частых отлучек отца?» — Шарон не произнесла вслух того, о чем, вероятно, подумали они обе.
— Не знаю, — ответила она. — Что же Кэсси натворила в этот раз?
— Подралась с Джонни Уайтейкером.
— Но он же вдвое больше ее!
— Да, верно. — Джин покачала головой, улыбнувшись. — Я могу сказать только одно: если у нее в будущем появится желание заняться боксом, то она, несомненно, добьется успеха. — Они остановились у двери. — У Кэсси подбит глаз. Но если это принесет вам облегчение, могу сообщить, что у Джонни целых два синяка. С его родителями проблем не возникнет. Мне кажется, они будут так поражены тем, что их сыну досталось от девочки, что предпочтут поскорее забыть о случившемся. — Джин распахнула дверь и ушла.
Кэсси сидела на оранжевом пластиковом стуле, опустив голову и ссутулившись, и болтала ногами.
— Кэсси… — Шарон шагнула к девочке.
Та медленно подняла голову. Правый глаз ее заплыл, под ним был огромный черно-синий синяк. У Шарон перехватило дыхание, но она удержалась и не бросилась к малышке, а только скрестила руки на груди.
— Он обзывался, — заявила Кэсси, выставив подбородок.
— Не лучше ли было бы просто не обращать на это внимания?
Ответа не последовало.
— Папа задерживается на работе? — поинтересовалась вместо этого Кэсси с некоторым вызовом.
Такая маленькая и беззащитная… Сердце Шарон защемило.
— Да, — ответила Шарон и широко раскинула руки. — Иди сюда, я тебя приласкаю.
Кэсси секунду колебалась, а потом соскочила со стула. Шарон крепко прижала к себе девчушку. Любовь, нежность и боль переполняли молодую женщину. Она едва не всхлипнула. Будь Грант здесь, она, наверное, придушила бы его. Шарон еще крепче обняла Кэсси.
— Папа обещал принести пиццу на ужин, так что, думаю, он придет не очень поздно.
Спустя час после их возвращения домой открылась входная дверь и раздался голос Гранта:
— Есть здесь кто-нибудь?
Кэсси бегом бросилась из кухни, Бриттани помчалась вслед за ней. Шарон осталась одна заниматься уже почти готовым печеньем. Она намеренно не спеша вымыла руки и тщательно вытерла их, прежде чем повернуться и встретить Гранта, когда тот вошел на кухню. Рядом с ним уныло плелась Кэсси, явно страдая из-за только что полученного от отца нагоняя. Счастливым выглядел один щенок. Глаза Бриттани блестели, она виляла хвостом от радостного возбуждения.
Шарон выдавила из себя улыбку. Грант встретился с ней взглядом, потом сказал:
— Кэсси, иди умойся. — Он подождал, пока девочка не скрылась из виду. — Мне лечь на пол, чтобы тебе легче было топтать меня ногами? — Голос его звучал тихо и устало.
Шарон старалась не замечать темных теней под глазами Гранта и резче обозначившихся за последнюю неделю впадин на щеках. Он был явно измучен до последней степени, хотя держался подчеркнуто прямо.
Злость пропала так же быстро, как и появилась.
— Садись, — тихо проговорила Шарон. — Конечно, тебя стоило бы наказать, но ты ведь знаешь, что я не могу на тебя злиться. Даже когда ты этого заслуживаешь.
Грант улыбнулся, но в глазах его затаилась усталость. Он положил пиццу на стол, подошел к холодильнику и вынул бутылку содовой. Открыв ее, он обернулся к Шарон.
— Мне жаль, что пришлось позвонить тебе в последнюю минуту.
— Мне тоже жаль, но только Кэсси. Ты ведь знаешь, я всегда рада ей.
Грант кивнул, отпил из бутылки и прислонился к столу.
— У меня не было другого выхода.
— Может быть, следовало бы извиниться и уйти с совещания?
— Я не мог.
— А если бы я не смогла забрать Кэсси?