Сердце Шарон замерло.
— Что…
— Я говорю не о себе, — пояснил Грант, попытавшись улыбнуться. — Сегодня утром я звонил Хью. Он тоже встретил эту новость без особого энтузиазма.
— Правда? — Шарон стало обидно. — Когда я познакомилась с Хью и Дороти, они показались мне очень милыми людьми. Конечно, было бы проще, если бы они не противились нашему браку.
— Да, думаю, без ссоры здесь не обойтись.
Услышав эти слова, Шарон вдруг осознала, насколько сильно ее желание выйти замуж за Гранта и стать матерью для Кэсси.
— Но мы все-таки поженимся? — осторожно спросила Шарон.
— Обязательно. Мы делаем это ради Кэсси. Хью и Дороти здесь ни при чем. Это их проблема — нравится им наш брак или нет. — Грант помолчал. — Что же касается Кэсси… Ей пришлось многое пережить за последнее время. Думаю, она просто очень удивлена. Уверен, со временем малышка будет счастлива.
Нам всем понадобится время, чтобы свыкнуться с новым для себя положением, подумала Шарон.
— У нас не слишком много времени, — напомнила она. Бракосочетание должно было состояться в конце недели.
— Мы справимся, — тихо сказал Грант. — И все будет хорошо.
Скромный свадебный обряд был полной противоположностью первой свадьбы Гранта — великолепной, торжественной церемонии. Неожиданно для себя Грант вспомнил Кэтрин, кольцо с огромным бриллиантом, которое он для нее купил по ее настоянию, и сравнил его с незатейливым золотым колечком Шарон, лежавшим сейчас у него в кармане.
Как ни старался Грант отогнать от себя воспоминания, они не отпускали его. Он вспомнил надежды и мечты, угасшие с годами, вспомнил боль, отчаяние и разочарование. Да, когда-то он любил. Но неудача в семейной жизни, его неспособность сделать Кэтрин счастливой убили в нем любовь.
Так какого черта он снова женится? Гранта обдало холодом, и он замер. Он понял, что не может ничего сказать, не может даже посмотреть на Шарон. Ему хотелось только одного — повернуться и выбежать из этого зала.
— Грант? — раздалось в тишине.
Тихий голос Шарон привлек его внимание. Их взгляды встретились. Ее глаза были полны сострадания и веры. Да, рядом с ним настоящий друг, сестра — ведь он всегда считал ее своей сестрой. Грант глубоко вздохнул. Нет, она не разочарует его, не подведет. Они старинные друзья и сохранят свою дружбу. Страх стал постепенно отступать. Грант достал из кармана кольцо и надел его на палец Шарон. У нее была маленькая широкая рука, покрытая редкими веснушками, но он не стал сравнивать ее с рукой Кэтрин. Потом пришла очередь Шарон, и она подтвердила свое согласие на брак, надев Гранту на палец гладкое золотое кольцо.
Теплая улыбка, появившаяся на лице Шарон, тронула Гранта. Он увидел, как порозовели ее щеки. Неожиданно Грант почувствовал, что его влечет ее бархатная кожа, мягкие губы. Он уже не вспоминал о Кэтрин. Надежная давняя подруга, стоявшая рядом с Грантом минуту назад, исчезла. Сейчас перед ним была незнакомка, привлекательная женщина, заставлявшая волноваться его кровь.
Грант оторвал свой взгляд от Шарон. Сердце его билось с невероятной силой. Их объявили мужем и женой, и в неожиданно наступившей тишине эхом отозвалось «можете поцеловать новобрачную». Грант, затаив дыхание, медленно повернулся. Шарон слегка откинула голову и вдруг чуть заметно подмигнула. И тут же место незнакомки вновь заняла Шарон. Его лучший друг.
И он поцеловал Шарон, скрепив их союз. Этот нежный поцелуй был короток, но тем не менее заставил биться ее сердце. Не приснилось ли ей это волшебное мгновение?
Поблагодарив всех присутствующих, Шарон и Грант взяли бумаги и вышли из зала.
— Ну что же, вот и все, — заключил Грант, остановившись в холле.
— Может быть, отметим это событие? — предложила Шарон, улыбаясь.
— Извини, не могу, у меня деловая встреча, — ответил Грант.
— Хорошо, увидимся вечером, — согласилась Шарон.
Грант кивнул головой, повернулся и зашагал к двери.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Шарон не могла даже предположить, что за ужином будет такая тишина. Ни улыбок, ни теплых слов. Они вели себя как незнакомые люди, ощущая напряжение и неловкость, вместо того чтобы чувствовать себя свободно и непринужденно болтать.
Кэсси нехотя ковырялась в тарелке, избегая смотреть на Шарон. Грант же ел, бросая взгляды то на Кэсси, то на Шарон. Его темные глаза темнели все больше по мере того, как длилось молчание за столом. Шарон ломала голову, но не находила причин, из-за которых Кэсси могла бы на нее сердиться.
Ласковой малышки, какой Кэсси была еще недавно, больше не существовало, и Шарон не знала, как ее вернуть. Да, она предвидела некоторые неловкие моменты, пока Кэсси будет привыкать к ее постоянному присутствию в доме. Но печальная реальность оказалась для нее полной неожиданностью.
Тишина становилась невыносимой. Кэсси продолжала медленно мять котлету. Нервы Шарон не выдержали.
— Если ты наелась, я заберу тарелку. — Она выдернула тарелку прямо из-под носа девочки.
Кэсси, с застывшей в руке вилкой, удивленно уставилась на Шарон. Грант поднял бровь и взглянул на дочь, потом на Шарон. У нее перехватило дыхание. Он, должно быть, огорчен не меньше ее, если не больше. Как жаль, что она не оправдывает его надежд! Эта мысль повергла Шарон в полное отчаяние.
— Ужин был превосходный, — тихо сказал Грант. — Мы поможем тебе вымыть посуду.
— Нет, я сделаю все сама, — почти выкрикнула Шарон. Ей хотелось остаться одной. Конечно, было бы гораздо лучше оказаться сейчас в своем уютном домике, но поскольку это нереально, то пусть и Грант, и Кэсси поскорее уйдут из кухни. Тишина одиночества наверняка будет не такой гнетущей. Грант хотел было возразить, но Шарон остановила его: — Пожалуйста.
— Хорошо, — согласился он. — Мы будем в гостиной.
Ей стало неловко от чувства облегчения, которое охватило ее после их ухода. Но Шарон было необходимо побыть одной. Справиться с волнением и подумать.
Ну и что, если Кэсси вдруг решила, будто Шарон ее смертельный враг? Значит, для этого есть причина, о которой она, Шарон, пока не знает. Она взрослый, разумный человек и сумеет с этим разобраться.
Установив посуду в посудомоечную машину, Шарон вытерла стол, взяла большое блюдо и уложила на него только что испеченное шоколадное печенье. Расправив плечи, она пошла в гостиную. Нет, она не станет уединяться в своей комнате, не станет плакать, как бы ей этого ни хотелось. Слезами делу не поможешь. Она проведет вечер вместе с Грантом и Кэсси, и, может быть, ей удастся выяснить, что беспокоит девочку.
В гостиной было уютно. Бриттани спала перед камином, в котором горел огонь. Грант лежал на диване, а Кэсси сидела на нем верхом и играла с пуговицами на его рубашке.
— Папа, теперь я должна называть Шарон мамой? — тихо спросила Кэсси как раз в тот момент, когда Шарон вошла в комнату и встретилась взглядом с Грантом.
Шарон остановилась как вкопанная и чуть не выронила печенье.
Грант широко раскрыл глаза. Кэсси замерла, почувствовав присутствие Шарон.
Та осторожно поставила печенье на кофейный столик и устроилась на кушетке, положив на колени дрожащие руки.
— Нет, — ответил наконец Грант, вновь обратив внимание на дочь, — ты можешь продолжать называть ее Шарон, если хочешь.
Шарон ждала, не зная, что сказать. Кэсси медленно повернулась к ней. Брови девочки были сдвинуты, личико сжалось и исказилось почти до неузнаваемости. Шарон была готова закричать, прижать девочку к себе, умолять ее рассказать им, что ее так мучит. Рассказать им, почему она больше не улыбается, почему разлюбила Шарон. Вместо этого она тяжело вздохнула и усилием воли подавила свое почти невыносимое разочарование.
— Папа прав, Кэсс. Ты можешь называть меня, как тебе захочется, — тихо проговорила она.
Кэсси опустила глаза, но выражение ее лица не смягчилось. В комнате стояла тишина, которую неожиданно нарушил треск поленьев в камине.
— Понимаешь, Шарон вышла за меня замуж, поэтому теперь она считается твоей мамой. Ты…
Кэсси резко соскочила с Гранта, отбежала назад и, упершись руками в бока, сердито воскликнула: