Выбрать главу

  - Ладно, хватит вам цепляться! - облегчённо вздохнув, прервал отец. - Это у Людмилы все было в прошлом.

   Больше никто ни стал обсуждать эту тему. Мы с Людмилой поехали к себе домой в гостиницу. На улице никого не было. Все друзья и подруги сестёр Людмилы отправились на танцы. Из глубины посёлка звучала музыка. Там была открытая танцплощадка, на которой, возможно, когда-то танцевали родители современной молодёжи. Посмотрел на Людмилу.

   У неё горели глаза, наполненные слезами при звуке музыки. Наверно, что-то Людмиле вспоминали прошедшие годы, когда со своими подружками и сёстрами бегала на танцплощадку. Может быть, она думала о том, что произошло сейчас у неё дома. Возможно, что она жалела о своём замужестве и считала, что сделала ошибку, расписавшись со мной, а ни с долговязым парнем. Ни стал Людмилу спрашивать, ни о чём.

   Оставил её наедине с мыслями, с которыми она сама должна была разобраться. В таких случаях давить на человека бесполезно. Можно так нам свою жизнь испортить. Когда человек наедине сам с собой разбирается со своими мыслями, то будет лучше. Никого обсуждать и винить не будет нужно. Людмиле после легче будет оценить собственные поступки наедине с собой.

   Последний воскресный день, перед новой программой цирка, мы с Людмилой утром сходили в кино. После кино пошли на рынок. Там купили свежее мясо, овощи и зелень, чтобы дома в гостинице сварить себе борщ с мясом. Мы ни стали заглядывать в кулинарную книгу. Такой рецепт нельзя прочитать в книге и по нему сварить блюдо, которое из века в век готовят терские казаки.

   Много раз видел, с самого раннего детства, как мои бабушки и мама готовили домашний борщ со свежим свиным мясом и кусочками грудного сала. Аромат блюда распространялся по всему Старому хутору, и станичники по запаху определяли, кто сегодня варит борщ. Вроде бы все одинаково готовили этот продукт, но все равно у каждого получался свой непревзойдённый вкус и аромат борща. Секрет, которого хранился в сознании и на языке каждого домашнего повара. Вот и сейчас, впервые должен был восстановить, в присутствии своей жены, тайну казачьего блюда, которое все ещё хранилось в моем сознании и могло исчезнуть только со мной.

   Возможно, что мне это удалось, так как, постепенно, аромат моего блюда притянул на кухню множество соседей по гостинице. Все присутствующие принюхивались к запаху борща и меня спрашивали о рецепте его приготовления. Говорил, что этот рецепт невозможно передать, так как с ним поваром нужно родиться и прожить несколько поколений среди терских казаков. Лишь тогда можно усвоить рецепт приготовления борща. Сейчас здесь присутствующим можно только познать запах и вкус этого блюда терских казаков.

   Когда мой борщ был готов, то разлил его по тарелкам всем присутствующим на кухне. Мы дружно съели. Расхваливая аромат борща и вкусовые качества продукта, который понравился всем. Таким образом, укрепил любовь своей жены к себе через её желудок, а не наоборот, как говорят в народе, что любовь мужа к женщине лежит через его желудок. То было временное явление, имею в виду своё творчество на нашей кухне. Больше кухней занималась Людмила. Как хозяйка дома, Людмила должна была знать кулинарию. После вкусного обеда пошёл в цирк на вечерний прогон всей новой программы, при участии нашего аттракциона "Человек-невидимка". Вместе с нами выступали в основном новые цирковые номера.

   В том числе и джигиты-наездники "Али-бек" под руководством Али-бека Кантемирова. Мы, конечно, повстречались вновь. Сыновья и внуки Али-бека - Мухтар-бек (Миша), Аслан-бек, Таймураз, Руслан и все другие, стали моими друзьями.

   Мы часто вспоминали Северную Осетию, которая была большинству из них родиной предков, так как молодёжь родилась в основном в различных уголках Земного шара во времена гастролей. Но они все равно считали Северную Осетию своей родиной и между цирковыми гастролями, хотя бы на один день, кто-нибудь из них посещал свою родину, чтобы привезти оттуда воды с гор, черемши, араки, хлеба и фруктов. Таким образом, прикоснуться к своей родине. Эта традиция у Кантемировых закрепилась во всех поколениях, родоначальником которых был Али-бек Кантемиров. Ему тогда пошёл девяносто первый год жизни. Али-бек не работал в программе, он только выезжал на парад-але на своём знаменитом жеребце Буяне, которого, по лошадиному возрасту, можно было считать "столетним" стариком. В цирке говорили, что Буяна надо записать в книгу Гиннесса, как самого старого жеребца в мире. Буян прожил больше двух лошадиных жизней, отведённых природой. Все говорили, что от Буяна родилось много известных лошадей цирка.

   Али-бек Кантемиров не выступал в программе джигитов-наездников, но всюду сопровождал с цирком своих детей, внуков и правнуков по всему миру. Вот только после Перми ему больше не суждено было поехать на зарубежные гастроли со своими родственниками. Во время своего дня рождения в девя«носто лет Али-бек поломал ногу, когда делал свечу на белой лошади и упал на барьер циркового манежа.

   Врачи запретили ему ездить с цирком. Али-бек Кантемиров находился дома в Москве, постоянно плакал, скучал по своим лошадям и потомкам, которые работали в цирке. Али-бек Кантемиров умер в возрасте девяносто четыре года. Врачи установили диагноз, что Али-бек умер не по болезни и не от старости, а от скуки по лошадям и по цирку. Похоронили Али -бека Кантемирова высоко в горах Северной Осетии, в его родовом селении. Хоронили Али-бека едва ли не всем Кавказом. Все считали Али бека народным джигитом Кавказа.

   После смерти Али-бека Кантемирова жеребца Буяна, который пережил на несколько лет своего хозяина, отправили на пенсию по возрасту. Буяна оставили на конезаводе в Воронеж на полном лошадином пенсионе за счёт Кантемировых. На этом династия джигитов-наездников не закончилась. Они продолжали работать в цирке под именем своего родоначальника. Со многими из них встречался в других цирках.

  4. Запоздалый мальчишник.

   В тот вечер прогона новой цирковой программы все были живы. Мы отрабатывали своё мастерство циркового искусства. Старались, чтобы нас запоминали зрители ни по цене купленного билета, а по мастерству циркового искусства, которое оставалось у зрителей на долгую память, как наилучшее зрелище цирка.