— Странно, — Кит с задумчивым выражением вскинул голову. — Я нисколько не боялся. По правде говоря, не помню, когда меня еще что-нибудь так захватывало. Разве что когда мне удавалось успешно взять трудное препятствие верхом на Юпитере…
Мэри, застыв с вилкой в руке, бросила на Кита проницательный взгляд. Он погрузился в воспоминания, и в его глазах мелькнул огонек, которого она последнее время у него не замечала. Украдкой взглянув на сидевшую по другую сторону стола Джудит, Мэри увидела, что та смотрит на нее многозначительно.
Джудит оказалась права: за последние несколько лет Кит, как и его старший брат, очень сильно изменился. Но сейчас она узнавала в нем прежнего Кита.
— Как все-таки хорошо, что Джейкоб Райт остался жив, — вздохнула Беатриса.
Кит нахмурился:
— Да никто и не собирался его убивать! Откуда тебе пришла в голову такая глупость?
— Но я думала, что браконьеров всегда убивают. Во всяком случае, леди Хаклоу и сэр Руперт говорят, что всех браконьеров нужно вздернуть на Тайнберском дереве. А где такое дерево, Хью?
— Беатриса, я не позволяю тебе так разговаривать! — взорвался Хьюго, сам не понимая, что именно его так рассердило. — Молодые леди не говорят «вздернуть!» И вообще, тебя все это не касается.
Однако на Беатрису его слова не произвели ни малейшего впечатления.
— А как ты думаешь, должен был Кит его убить или нет?
— Разумеется, нет!
— Тогда его нужно отдать сэру Руперту?
Мэри не могла отвести глаз от Хьюго. В огромной комнате воцарилось молчание. Даже амуры, казалось, настороженно взирали с потолка на хозяина Хэверседж-Парка в ожидании его ответа.
Нахмурившись, Хьюго тяжело вздохнул.
— Против браконьеров должны быть законы, Беатриса, как и против каждого, кто покушается на собственность или жизнь другого человека.
— Значит, ты считаешь, что Мэри и Кит напрасно его отпустили?
Оглянувшись на Мэри, Хью сказал:
— Они поступили так потому, что у каждого из них доброе сердце. Я не могу их за это осуждать.
— А ты бы отдал его сэру Руперту? — продолжала настаивать Беатриса.
— Не знаю, — сказал Хьюго после долгой паузы.
— Я бы не отдала, — решительно заявила Беатриса. — Кто бы тогда стал кормить его детей? Мэри нам сказала, чтобы мы не говорили сэру Руперту про Джейкоба Райта. Потому что если мы скажем, то о его семье некому будет позаботиться.
Все потупились, избегая смотреть на Мэри, кроме Хьюго, устремившего на нее гневный взгляд.
— Так это Мэри вам велела хранить всю эту историю в тайне?
— Ну, не то чтобы велела, — откровенно призналась Беатриса. — Она не сказала, что это тайна. А потом я все равно бы ничего не сказала сэру Руперту. Он мне не нравится. Он похож на угря.
— На кого? — Это странное сравнение отвлекло внимание Хью от Мэри.
— Да, я однажды видела угря, и у него глаза прямо как у сэра Руперта.
Мэри услышала, как у нее за спиной Сиддонс подавил смех. Чего еще наговорит эта девчонка? Мэри не сомневалась, что все высказывания Беатрисы немедленно станут достоянием прислуги.
— Я полагаю, мы уже достаточно наслушались о браконьерах и сэре Руперте, — сказал Хьюго. — Больше мы их сегодня здесь не обсуждаем.
Кит поспешил переменить тему и спросил брата, насколько успешной оказалась его поездка в Дарби. Тот начал рассказывать, а Беатриса, успокоившись, снова занялась ужином.
Хьюго был благодарен брату за вмешательство: ему становилось все более неловко обсуждать сэра Руперта, Белого Принца, браконьеров и бедняков. Мэри оказалась права в одном — последнее время он был так занят, что не представлял себе даже, что происходит в собственном лесу. Сэр Руперт постоянно говорил ему о разногласиях между фермерами и мелкими торговцами, с одной стороны, и местными стражами порядка, с другом, но Хью пропускал его слова мимо ушей. Теперь же он стал опасаться, что, того и гляди, может начаться мятеж.
Хью не знал, что и думать. В юности он бы без колебаний поддержал Белого Принца. Но он был уже не так молод и наивен: после тяжелых испытания последних трех лет его взгляды существенно изменились. Он знал, что Мэри не одобряет его, и вдруг подумал о странном поведении Сиддонса. Что он хотел сказать своим подчеркнутым вниманием к ней? Хью был склонен подозревать, что все это имело какое-то отношение к истории с браконьером. Но он желал знать наверняка. Поэтому, когда после ужина все поднялись, Хьюго сказал, что задержится.
— Ты же помнишь, Хью, мы собирались зажечь рождественское полено, — захныкала Беатриса. — Пожалуйста, пошли с нами!
— Я скоро приду, — сказал он.
— Может быть, нам тебя подождать? — спросила Джудит, останавливаясь в дверях.
Хью покачал головой:
— Не надо дольше томить Беатрису ожиданием. Она и так не могла спокойно досидеть до конца ужина. Зажигайте без меня. Я сейчас приду.
После их ухода Хьюго принялся потягивать портвейн, наблюдая за тем, как лакеи под внимательным присмотром Сиддонса убирали со стола, и размышляя о своем дворецком.
Сиддонс служил уже третьему лорду Рейнворту. Он был свидетелем шумных застолий, когда в доме собиралось до тридцати гостей, и ему же довелось увидеть, как дом затих, словно могильный склеп, после смерти родителей Хью.
Он видел Хэверседж в расцвете сорок лет назад, когда было пристроено восточное крыло и заложен регулярный парк. Он видел Хэверседж и при отце Хьюго, когда в доме постоянно присутствовала пьяная бесшабашная компания его друзей, когда славное прошлое стало исчезать в тумане паров мадеры, портвейна и бренди. Говорили даже, что пятый виконт с друзьями пили из человеческих черепов, Сиддонс, разумеется, знал, что все это чушь. Но отец Хьюго был достаточно легкомыслен, чтобы дать пищу болтливым языкам досужих сплетников и особенно сплетниц.