С мантильи Гонория перевела взгляд на Беатрису, которая тихо играла в куклы на ковре у камина. Беатриса уже сообщила ей, что хотела поиграть с Китом, но Кит упал с лошади и теперь сидел у себя в комнате с рукой на перевязи. Одно воспоминание об этом вызвало у Гонории неприятное ощущение: она не выносила физической боли.
Мысль о боли привела ее к размышлению о предстоящем замужестве. Ей ведь придется рожать детей, и жених уже выразил желание иметь нескольких… Нет, не следует поощрять его надежды, что она согласится больше чем на одного или двух наследников. Нужно поговорить с ним об этом заранее.
От мысли о том, что ей придется терпеть родовые муки, Гонории чуть не сделалось дурно. Она постаралась выбросить из головы эти неприятности и взглянула на Джудит, погруженную в вульгарный модный журнал. Какая все-таки легкомысленная девушка! Гонория приподняла бровь, рассчитывая этим показать свое неодобрение. Ее будущая золовка ничем, кроме моды, не интересовалась и при этом была крайне упрямой и тщеславной. Подумать только, нацепила жемчужные серьги, а на дворе еще белый день!
Гонория вздохнула и перевела взгляд на Констанцию. Ей всегда казалось, что из всех Лейтонов у Констанции было больше всего положительных качеств. К сожалению, Джудит слишком ее опекала, чтобы этим качествам можно было развиться. Но Гонория твердо решила, что, как только станет женой Хьюго, она обязательно попытается разлучить близнецов. Быть может, Джудит удастся отправить в Бат к ее тетке Филипс, тогда Гонории будет легче завоевать симпатию остальных Лейтонов. Да и мысли Констанции, быть может, обратятся к более серьезным и достойным предметам… Поскольку за спиной Констанции прохаживалась у окна Амабел, Гонории ничего больше не оставалось, как переключить на нее свое внимание. И сразу необъяснимое раздражение овладело ею. При ее чувствительности она просто не выдерживала вида Амабел на ногах! Ей казалось, что в любую минуту Амабел может упасть, с ней начнется истерика, и что тогда им всем делать? Гонории стало настолько не по себе, что она отвернулась и отпила еще глоток чаю. Нет, после своей свадьбы она непременно избавится от Амабел — пансион мисс Тиверсолл будет ей очень полезен.
— Вам нехорошо, мисс Юлгрив? — услышала она мягкий голос Мэри.
Во всяком случае, мисс Фэрфилд наверняка постаралась смягчить свой голос, но в нем все же было что-то, неприятно подействовавшее на Гонорию. Она с трудом удержалась, чтобы не поморщиться, и только с величайшим усилием заставила себя взглянуть Мэри в лицо.
— Я вполне здорова, уверяю вас. Я просто не привыкла видеть Амабел такой… такой энергичной и оживленной. Я никак в себя не могу прийти от ее удивительного выздоровления.
Мэри взглянула на Амабел, и та ответила ей выразительным взглядом. Этот взгляд красноречивее любых слов дал Гонории понять, что Амабел ее не любит. Это ее так поразило, что, когда она опустила чашку на блюдце, чашка звякнула. А у Гонории чашки никогда не звякали!
Она взглянула на часы, все еще нелепо украшенные остролистом и красными атласными лентами, и увидела, что провела в гостях двадцать минут. Чувство приличия требовало, чтобы прошло по крайней мере еще десять, прежде чем она могла удалиться!
Гонория вздохнула и в тоске посмотрела на камин, где полыхало рождественское полено — вернее, то, что от него осталось. «Какие напрасные расходы! — подумала она. — Когда я стану хозяйкой Хэверседжа, никаких больше рождественских поленьев. Для праздничного настроения в канун Рождества вполне достаточно обычных дров».
— Не хотите ли миндального печенья? — снова обратилась к ней Мэри. — Кухарка только сегодня утром испекла.
Гонория с трудом подавила раздражение. Мисс Фэрфилд, конечно, очень любезна, но разве она не понимает, что у гостьи слабое здоровье и что сладости среди дня могут повредить ее пищеварению?
— Нет, благодарю вас, — сказала она твердо и на этот раз совершенно бесшумно опустила чашку на блюдце.
Осознав, что еще не утратила эту способность, Гонория вновь обрела душевное равновесие. Пожалуй, она даже смогла бы пробыть в этом обществе лишние пять минут.
Гонория уже хотела улыбнуться и спросить Беатрису, как у нее идут дела с чтением, но тут девочка, повернувшись к ней, неожиданно спросила:
— Вы влюблены в мистера Белпера?
Гонория не могла понять, как это случилось. Никогда в жизни она не роняла чашки! Это был несмываемый позор. Пока мисс Фэрфилд, Джудит и Констанция, ахая и всплескивая руками, промокали мягкой салфеткой ее зеленую шелковую мантилью, Гонория, совершенно ошеломленная, смотрела, как по ткани расползается отвратительное желтое пятно.
— Я не понимаю, — сказала она, глядя на столпившихся вокруг нее девушек. Когда они помогли ей, чем могли, мисс Фэрфилд проводила ее в комнату экономки.
— Не огорчайтесь так, дорогая! — воскликнула Мэри. — Миссис Певистон знает состав, прекрасно удаляющий пятна от чая.
— Да-да, — рассеянно пробормотала Гонория.
Право же, она будет счастлива, когда они с Хьюго поженятся, потому что тогда она сможет избавиться от всех этих детей. А что такое сказала ей Беатриса? Гонория никак не могла вспомнить, но, кажется, это было что-то про мистера Белпера. Как странно! Из-за мистера Белпера она уронила чашку! Как такое могло случиться?..