И вновь Сарита пришла Вольфу на ум. Усилием воли он попытался отбросить мысль о ней и сосредоточиться на Дженис, которая принадлежала тому же кругу, что и его мачеха, и наверняка знала о ней многое, что могло ему пригодиться в его борьбе против Кэтрин.
— Ты часто видишь Кэтрин?
— Мы случайно оказываемся вместе на каких-то вечеринках, кроме того, часто встречаемся в благотворительном обществе.
Дженис сказала это довольно равнодушно, однако Вольф заметил, что уголок рта у нее еле заметно подергивался. Она явно лгала. А может, Дженис шпионит в пользу Кэтрин?
— Ты собираешься остаться в городе?
— Да, хочу заняться семейным бизнесом.
Если Дженис шпионила, то это была хорошая возможность оповестить Кэтрин о его намерениях.
Минуту или две они ехали молча, затем Дженис сказала:
— Твой отец готовил Престона на свое место.
Вольф сдержал волну раздражения.
— Мой отец начал учить меня бизнесу, когда мне было двенадцать. В шестнадцать я знал бизнес вдоль и поперек.
— Но ты же понимаешь, что Кэтрин хочет видеть Престона на месте Фрэнка. Она станет голосовать своей долей вместе с ним. Она также контролирует долю дочери, пока Клаудии не исполнится двадцать один.
— Престон не любит работать, он предпочитает вечеринки. Кроме того, если помнишь, сорок процентов принадлежат Генри Джаррету, а он слишком жадный, чтобы позволить кому-то встать у него на пути. Кэтрин может пугать его сколько хочет, но его любовь к деньгам сильнее страха перед ней.
— Пожалуй, ты прав, — признала Дженис. Она криво улыбнулась. — Кэтрин это явно не понравится.
Последнее замечание она сделала как бы для себя. Без сомнения, Дженис собирала информацию для Кэтрин, однако веселые огоньки в ее глазах говорили ему, что для нее это только игра. Ей на самом деле было все равно, кто здесь окажется победителем. Дженис развлекалась.
— А что ты думаешь о профессиональных качествах моего сводного брата? — спросил Вольф.
— Насколько я знаю, Престона никогда серьезно не интересовал реальный бизнес. Он считает себя человеком, производящим идеи.
Это действительно похоже на Престона, подумал Вольф. Он знал своего сводного брата довольно хорошо. Тот был умен и умел манипулировать людьми, считая себя при этом лучше других. Престон всегда просчитывал на несколько шагов вперед, чтобы иметь возможность диктовать свою волю. Вспоминая свои встречи с ним, Вольф подумал, что Престон — серьезный противник и что бороться ему придется не только против Кэтрин, но и против Престона.
— Инвестиции в курорт тоже идея Престона? Сомневаюсь, что отец одобрил бы это. На Джаррета это тоже не похоже.
— Нет, это отдельное вложение, сделанное Кэтрин, Престоном и Грегом Пайком, — объяснила Дженис.
Значит, мачеха была готова на все ради бизнеса.
— А отец знал?
— Кэтрин никогда не говорила с ним об этом.
— Ну да, она же считала, что владеет землями моей матери.
Это была месть Кэтрин. Мать Вольфа любила эту землю такой, какой она была, — дикой, неосвоенной. Она смирилась с тем, что здесь будет построен дом, но ей глубоко претила мысль о курорте, приносящем прибыль.
Разговор о Кэтрин начал действовать Вольфу на нервы. Он кивнул в сторону горизонта:
— Рванем наперегонки до реки?
В глазах Дженис блеснул интерес. Она пришпорила лошадь и пустила ее в галоп.
Скачка освежила Вольфа, прочистила мозги. Конечно, не только месть двигала Кэтрин. Вольф слышал, как Луис говорил Сарите о том, что Пайк интересуется их землей для строительства курорта.
Если Луис соблазнится условиями Пайка, земли Кэтрин окажутся в прямом соседстве с его, Вольфа, владениями. Этого Вольфу хотелось меньше всего.
— Извини, мне тут надо кое с чем разобраться. — Он повернул в сторону конюшен.
Дженис взглянула на него с интересом.
— Эта мысль, конечно, пришла к тебе внезапно? Это из-за того, что я рассказала?
— Да нет, старые дела, — буркнул Вольф и погнал свою лошадь галопом.
У дома Луиса Вольф заметил машину Пайка. Сам Пайк стоял на веранде и говорил с Луисом.
— Мы увеличили предложение настолько, насколько это возможно. Любой риелтор подтвердит, что эта сумма в три раза превышает реальную стоимость вашей земли, — говорил Пайк, когда подошел Вольф. — Если вы ожидаете большего, то это — максимум. Наша цена более чем честная.
— Что бы он ни предложил, я дам вам больше, — сказал Вольф, поравнявшись с ними.