Но поляк так не умел, его отношения обычно разворачивались стремительно. Секс на первом свидании – это про него, он с трудом мог ждать. Поэтому придётся приложить немало силы воли, чтобы держать дистанцию и медленно её сокращать.
За этими мыслями он вернулся на кухню, чтоб кинуть вареники в закипевшую воду.
– Чёрт, лишь бы течка была не скоро, – подумал он вдруг, понимая, что сдержаться будет крайне сложно. В отличие от брата он был очень падок на запах омеги, который ему нравился, так что на это время надо будет что-то придумать.
– Ты что-то говорил? – юноша закончил с бельём и теперь пришёл накрывать на стол.
– А? Да нет, это я так, сам с собой. Может, накроем стол на веранде? Я его как раз вытащил из дома, помыл. Заодно и на закат полюбуемся.
– Ой, классная идея! – паренёк выдвинул большой ящик кухонного шкафа, в котором днём нашёл плетёные салфетки из бамбука. Они смотрелись куда лучше невзрачной скатерти, упакованной в комод в спальне. – Я переживаю, что бельё не высохнет.
– Да не волнуйся ты так из-за него. В конце концов, поспим под пледами.
– Ну, тоже верно.
Алек ушёл раскладывать приборы и ставить посуду, а альфа вынес кастрюлю с варениками, от которых шёл пар от только слитого кипятка.
– Вот, я сделал с запасом, не знаю, как завтра со временем получится, мне много, куда съездить надо будет. Так что тут очень много, бери, сколько захочешь.
Паренёк вытащил половником с десяток пухлых вареников и щедро полил их мёдом, который хранился в кухонном шкафу. Как ему говорил папа, «мёд может сколько угодно храниться, это неубиваемый продукт». Так что омега резонно рассудил, что этому мёду тоже ничего не будет. К тому же на вкус он был вполне хорош.
– Ты поедешь на работу?
– Ну да. Хоть я и увольняюсь, всё равно надо по-человечески закрыть и передать дела.
– Ты увольняешься из-за статьи Жака?
– Нет, неправильная последовательность. Я позволил Жаку написать о себе статью, потому что всё равно собираюсь уходить с этой работы и вернуться в Польшу.
– Но разве у тебя не будет проблем из-за неё? Я не очень понимаю, о чём там речь, но это явно не комплименты твоей работе.
– Да, он якобы раскрывает меня как крупного коррупционера.
– А ты?..
– А я, конечно, много всего делал, прикрывая задницу брата, но того, о чём пишет Жак, на самом деле не было. Поэтому через некоторое время он открыто признает, что был не прав, и с меня снимут все обвинения.
– Но это же будет ударом для его журналистской карьеры.
– Безусловно. Но он идёт на это вполне осознанно, чтобы вернуть расположение Иво.
– Эм…
– Не спрашивай меня, каким образом, этого я уже не знаю.
– Я могу быть груб сейчас, но мне кажется, что он немного сумасшедший в своей любви.
– Поверь мне, так думают все, кто знает их пару. Но его тоже можно понять. Он жил без отца, а к восемнадцати годам и вовсе остался сиротой. И пошёл по кривой дорожке, на которой ему повстречался Иво. Ну а тот поначалу решил просто помочь парню как-то освоиться в этой жизни, а потом влюбился. Ну и Жак в него вцепился мёртвой хваткой, как в единственного близкого человека.
– Это нездорово, – Алек возил вареником по тарелке, перемешивая мёд, творог и сливочное масло.
– Согласен, но это их жизнь, и они счастливы, – Вислав откинулся на спинку плетёного садового кресла, мешая в кружке кофе. Краем глаза он заметил, что паренёк тоже перестал есть, хотя в тарелке у него ещё лежало три вареника. – О чём задумался?
– О том, почему омеги у нас так несчастны.
Ночные беседы
Алек довольно рано ушёл спать, потому что изрядно утомился за день, но уснуть так и не смог. Ворочался, ворочался, но сон никак не шёл. Ещё и ощущение чужого дома мешало и пугало. Любой посторонний звук и шорох напрягал и не давал уснуть.
В итоге паренёк переоделся и спустился вниз, решив заварить чай и отвлечься. Вислав спал на диване на первом этаже, потому что ни одна из спален ему не приглянулась. По крайней мере, должен был там спать, как думал паренёк. Но диван оказался пуст, а на веранде горел свет. Альфа сидел на качелях, на которые постелил специальные матрасики, и смотрел на небо, запрокинув голову.
– А чего ты не спишь? – омега прошёл по траве босиком и забрался с ногами на качели.
– У меня к тебе ровно такой же вопрос.
– Я могу не спать, мне завтра не вставать на работу.
– Не хочется мне спать. Думаю о том, что делать в ближайшем будущем.
– Расскажешь мне тоже?
– У меня два плана. Один с тобой, другой без. Ты какой хочешь услышать?
Алек покраснел под мягким взглядом карих глаз. Всё-таки был у этого человека какой-то невероятный шарм, несмотря на несколько специфическую внешность.
– Со мной…
– Ну, тогда слушай. На следующей неделе я заканчиваю работать. Через неделю едем на поезде до Варшавы. Сначала доезжаем до Рима, там садимся на поезд до Удины. Оттуда в Вену и из неё уже в Варшаву. В каждом городе останавливаемся дня на три в отеле. Гуляем, наслаждаемся жизнью и видами городов. В Варшаве берём машину и доезжаем до Люблина, там не так долго получается. Зато сможешь увидеть красоту Польши. Под Люблином у родителей домик. Заедем, познакомимся, там остановимся на денёк-другой. А потом уже в мою квартиру.
Алек слушал, прикусив губу. Ему нравился этот план, но было несколько «но».
– Ты решительно намерен взять надо мной опеку?
– Разумеется.
– Если я сбегу, семья пошлёт меня к чертям.
– Я это прекрасно понимаю. Я возьму за тебя ответственность, я готов на это. Думаешь, я не понимал, на что иду?
– Не знаю, – юноша пожал плечами. – И я языка не знаю.
– Там говорят по-английски. И я буду это время учить тебя польскому. Потихоньку выучить, не сложный язык.
– Хорошо. И… очень важный для меня вопрос, – Алек замялся, покусывая губу. – Обучение. Мне осталось или два года старшей школы, или колледж. Родители настаивают на высшем образовании, потому что это статусно.
– А сам что хочешь?
– Я шить хочу.
– Одежду?
– Нет-нет, игрушки. Я давно пытаюсь это делать, но так, как хобби. Но я хочу всерьёз этим заняться.
– Думаю, мы найдём тебе подходящий колледж. Поживём в Люблине, ты выучишь польский, поступишь, будешь учиться. Я буду нас обеспечивать, так что можешь не переживать.
– Ты так говоришь, будто мы уже пара, – неловко усмехнулся, отводя взгляд в сторону.
– Я с залогом на будущее, – он наложил руку на спину качелей и скользнул пальцами по тонкой шее, чувствуя под подушечками пальцев свежий шрам. Юноша подался вперёд, хмурясь.
– Не надо, не трогай меня… пока.
– А когда можно будет?
– Не знаю. Не задавай таких вопросов.
– Почему?
– Потому что я расплачусь.
– А это плохо?
– Я просто мерзко себя чувствую. Меня не так воспитывали. Нельзя так просто через месяц после свадьбы начинать другие отношения.
– Даже если брак был фикцией?
– Мне всегда говорили, что брак – это святое. Муж – это твоё всё, ему в рот надо смотреть. А я вот так поступаю.
– Ну, меня растили не таким высокоморальным. Из меня вообще пытались вылепить такого же безэмоционального человека, как мой брат. Но я не получился.
– Ты не выглядишь аморальным.
Вислав усмехнулся и немного сполз на качелях, вытягивая ноги и складывая руки на животе.
– А каким я выгляжу?
– Добрым, весёлым и внимательным.
– Такие тоже могут позволять себе спать с замужними омегами.
– Ты хочешь быть любовником или мужем?
– Мужем. Но об этом пока рано говорить.
– Ты, кажется, и без того торопишься. Почему тут притормозил?
Альфа явно изменился в лице. Будто о чём-то вспомнил.
– У меня есть в Польше кое-что, что тянет меня туда сильнее любой моей ностальгии.
– И что это?
– Если согласишься доехать со мной до Люблина, узнаешь там.