– Да я вообще какой-то не такой, – поляк улыбнулся. – Я просто не вижу причины ссориться. Я же знаю по слухам, что ты маленький чертёнок и скандалист. Так зачем мне подкидывать дров в огонь? Лучше я отвечу улыбкой и сведу твою злость на нет. Я не прав?
– Зайди в тень, – попросил паренек, сутулясь. Вислав послушно встал рядом.
– Ты явно встречал очень мало людей в своей жизни.
– Я же говорил, что я почти ни с кем не общался, – Алек помялся и прильнул к мужчине, прижимаясь к нему немного боком. Уже даже не хотелось думать, обманывает этот человек или нет. Хотелось просто, чтоб к нему и дальше так относились. Потому что именно об этом его ежистая душа и мечтала.
И кто же тебя ждёт?
После ужина Алек заварил им чай и принес на веранду. Вислав нашел на чердаке старую гитару и долго настраивал, натягивая струны и выравнивая звук.
– Ты учился где-то или самоучка?
– Старшие друзья во дворе учили. Мы тогда еще совсем пацанами были. У нас так заведено было: старшие, уже такие, как нам казалось, матёрые ребята, учили мелочь всяким штучкам. Ну и, конечно, на гитаре играть. Кто умел – был душой компании. Ну а мне всегда таким быть хотелось, – мужчина прищурился, вспоминая. – Конец девяностых, начало двухтысячных. Хорошее время было, – Вислав почти нежно прошелся пальцами по струнам, улыбаясь.
– А сейчас хорошее время?
– А время, оно всегда хорошо, ангел.
Алек вспыхнул, опустив глаза. От каждого нежного слова из уст этого человека он смущался, теряясь, как на них реагировать. Это было не дежурное "милый" от Иво, это было очень нежно и искренне.
– Расскажи о себе. Как ты жил?
– Жил я весело. Я средний ребёнок в семье, на меня всегда меньше всего внимания было. Иво – подающий надежды первенец, Женька – всеми любимый младшенький, а я – посередине. Так что я всегда был свободен и предоставлен сам себе. Но я даже рад, меня растила улица, а там были куда лучше люди, чем в моей семье. Ты не подумай, я очень люблю родителей. Но сложно вырасти хорошим человеком в семье преступников. Иво, например, унаследовал бизнес отца, а Жека успешно хакерствует. Или хакерничает? Короче, хакер он. А я, смешно, всегда мечтал быть учителем. Или преподавателем. Не важно, учить людей, в общем. Но эту идею не поддержали. Конечно, дали выучиться, но потом сразу отправили с Иво сюда, не дав выбора.
– Разве ты не мог настоять на своем?
– Нет, мои родители не из тех, кому можно перечить, когда тебе двадцать. Это сейчас я не советуюсь с ними, а тогда я был от них зависим напрямую.
– А сейчас ты вернёшься и начнёшь преподавать?
– Да. Надеюсь, что меня возьмут. Если что, попрошу Женю по своим каналам продвинуть.
– Не знал, что у тебя есть младший брат.
– Да, он так и живет там. Только переехал в Варшаву, где возможностей побольше. Но его не было нужды тащить сюда, он тут не при деле.
Вислав несколько раз прошелся пальцами по струнам, убеждаясь, что привёл гитару в чувства и, прокашлявшись, скользнул рукой по грифу, зажимая аккорды.
Алек сидел чуть сзади, опираясь о спинку стула, на котором расположился мужчина, и слушал, тихо подпевая тонким, скрипучим голосом. Так, чтоб слышал только он сам.
– Голос у меня не поставлен, конечно. Думал взять уроки вокала, как время будет, да все руки не доходили. Вот и пою своим однотонным басом. Или не самом, без понятия, как называется.
Омега улыбнулся. Он думал сейчас совсем не о голосе мужчины. И даже не о песне. Его мысли сейчас были очень далеко.
– Кто тебя ждет в Польше? Ради кого ты возвращаешься?
Вислав уже собирался снова заиграть, но остановился.
– Я же сказал, что позже расскажу.
– Ребёнок?
Поляк поджал губы.
– Ты знал?
– Я догадался. Кто еще тебя может тянуть, если не родители? И явно не брат, потому что едешь ты не в Варшаву. Друг? Слабо верится. К друзьям, конечно, тянутся, но ради них не переезжают.
– А ты умный малый.
Алек кивнул, чуть улыбаясь.
– Почему он там остался, а ты сюда уехал?
– Это сложная история. Я в студенческие годы встречался с парнем. Не ахти пара из нас вышла, родители настояли на том, чтобы мы разошлись в итоге. Не хотели брака. Не хочу про того омегу говорить плохо, но сейчас я понимаю, почему они так требовали, чтобы мы разошлись. А через четыре года, когда я уже жил тут, этот парень принёс родителям ребенка, сказав, что ему надоело строить из себя гордого папу-одиночку, что он еще молод и хочет пожить у себя. Отец настоял на ДНК-тесте, и, когда он показал, что я действительно отец, они забрали внука к себе. Отправлять ко мне был, как ты понимаешь, не вариант. Но я с тех пор постоянно к нему езжу, хороший мальчишка растёт.