– Ну, в общем, да, – он посмотрел на дедушку, потом на отца и все же запихнул картошку в рот. – Он добрый, мы с ним польский учим. Он так смешно говорит и читает. И математику ещё. А на ночь он мне сказки читает. И рассказывает тоже. А еще он мне бобра сшил, вот, – он дотянулся до трюмо с сервизом и стащил с него пучеглазую игрушку. – Вон какой!
Омега вздохнул почти обреченно, опустившись на стул. Для него это всё звучало как какое-то безумие, будто он слушал пациентов из психушки, которые доказывали, что жить под мостом и есть из помойных баков вместе с бездомными кошками – предел мечтаний любого человека. Для него это была не жизнь, а какие-то глупые, детские идеи.
– Ну да, учит польский и математику. И шьет игрушки, – саркастично повторил Константин, до сего момента тихо сидящий и уминающий ужин. Он вообще редко говорил, больше слушал и давал короткие комментарии.
– А в чем проблема? – Вислав уже не на шутку завёлся. – Они занимаются вместе, Алек учит язык, помогает Яше. И он всегда при деле, учится шить. На будущий год поступит в колледж. Пап, я устал от этих разговоров. Ты мне звонишь каждый вечер и талдычишь, что Алек – плохой омега. Ты мне при встрече это говоришь. Ты его гнобишь при любом удобном случае, – он цедил каждое слово. – Ты отстанешь от нашей семьи или нет в конце-то концов?! – он рявкнул, хлопнув ладонью по столу так, что кружки подскочили.
– Не ори на папу. И сядь, психованный, – произнес отец, смотря на мужчину исподлобья. Что он, что его супруг искренне считали, что Вислав просто идиотничает всю свою жизнь, выбирая совершенно неадекватные пути и людей вокруг себя, при этом никого не слушая.
– Да вы шутите что ли? – сипло выдохнул мужчина. – Отец, какого чёрта ты тоже этот бред поддерживаешь? Мы уже, кажется, всё это обсудили ещё месяц назад, если не больше. Зачем опять всё это поднимать и обсуждать?
– Папа дело говорит. Твой омега не стоит ничего. Он пустоголовый подросток. Да, милый, да смазливый. Да он даже не смазливый толком, такой, на любителя.
– Может, я сам уже решу, с кем мне быть? Я не маленький ребёнок, очнитесь!
– Ты уже решил один раз. И вот, что вышло, – мужчина кивнул на Яшу.
– Пап, закрой рот, я серьёзно. Он не «что», а мой сын, – мужчина положил мальчику на плечо руку. – Пойдём, Яшунь, поедем домой.
– Куда ты поедешь в таком состоянии?
– Куда надо. Придёте в себя, тогда поговорим. А то вы уже совсем берега видеть перестали. Идем, милый.
Яша, прижав игрушку к груди, робко встал из-за стола и поспешил за отцом, держа его за руку. Ему всегда было очень страшно, когда старшие ругались. А тем более, когда он сам становился предметом ругани, хотя ещё даже ничего такого и не сделал. Юный альфа всегда очень остро переживал такие ссоры, не понимая, почему взрослые просто не могут договориться. Тем более, он знал, что у одноклассников такого нет, их родители ругаются довольно редко или вообще не ругаются.
А поскольку зачастую почти все семейные ссоры сводились к напоминанию отцу, что он оставил Яшу на дедушек, мальчишка чувствовал себя плохим, неудобным ребёнком, который на самом деле всем очень мешает.
Уже в машине, когда они стояли на светофоре у перекрестка, Яша тихонько спросил:
– Пап, почему дедушка так сказал? Я в чём-то виноват был?
– Что? – Вислав вздрогнул и сглотнул тяжёлый ком в горле.
– Ну, вы сегодня кричали. И дедушка так сказал, – мальчик не мог вспомнить конкретные слова, поэтому просто повторил жест, когда Ипполит указал на него рукой, красноречиво показывая «что вышло».
– Нет, милый, дедушка не то хотел сказать. Он имел в виду, что случилась такая ситуация, что папа тебя оставил. Что я тогда выбрал не того омегу.
– Но ты сказал, что я не «что», а твой сын. Зачем тогда так сказал?
– Чтоб показать ему, что он плохо сказал, неправильно. Что нельзя так говорить.
Мальчик помолчал, теребя лапки бобра и дергая пучок шерстки между чуть кривоватых ушек. Почему-то ему казалось, что это неправда. Что дедушка сказал то, что думал. Яше давно казалось, что ни Ипполит, ни Костя не любят его так, как другие дедушки любят своих внуков. Скорее просто возятся с ним, потому что внук. Поля часто говорил в телефонных разговорах с Иво или Виславом, что «они своих не бросают». Может мальчик просто «свой», поэтому они вынуждены его терпеть?
– Пап, я плохой ребёнок?
– Почему? – Вислав взял его за руку. – Ты не плохой, милый. Просто дедушки не умеют показывать свою любовь. Они думают, что, говоря так, будут подталкивать тебя становиться ещё лучше.