Лифт вознес ее на верхний этаж, целиком занимаемый агентством. С первого взгляда становилось ясно, что агентство процветает. На стенах была представлена внушительная коллекция работ Шагала, Дюфи и Пикассо — несколько пастелей, одно полотно маслом и серия карандашных рисунков. В центре холла красовалась небольшая скульптура Родена.
Аллегру незамедлительно проводили в кабинет главы агентства, невысокого плотного господина по имени Андреас Вейсман. В речи Вейсмана чувствовался едва заметный немецкий акцент.
— Мисс Стейнберг? — Он подал Аллегре руку, с интересом разглядывая адвоката, о котором слышал много лестных отзывов. Светлые волосы Аллегры, ее утонченная англосаксонская внешность не могли не привлечь его внимание, он нашел ее очень красивой.
Некоторое время Аллегра и Вейсман беседовали вдвоем, около часа дня наконец прибыл их клиент. Писателю было, по-видимому, за восемьдесят, но он сохранил остроту ума, которой могли бы позавидовать и сорокалетние. Джейсон Хэйвертон оказался живым, остроумным, очень проницательным и даже сейчас, на девятом десятке, очень привлекательным мужчиной. Аллегра догадывалась, что в свое время он был очень хорош собой. Примерно около часа они разговаривали о киноиндустрии, и только потом Джейсон Хэйвертон осторожно поинтересовался, не приходится ли Аллегра, случайно, родственницей Саймону Стейнбергу. Когда она призналась, что это ее отец, Хэйвертон обрадовался и с воодушевлением заговорил о фильмах Саймона.
Писатель и его агент пригласили Аллегру на ленч в «Ла Гренуй». Только там, да и то не сразу зашел разговор о деле. Джейсон Хэйвертон признался, что и раньше не желал, чтобы по его книгам снимали фильмы, и сейчас всеми силами старался избежать сделки. Ему казалось, что в его возрасте продать роман киностудии— все равно что торговать своими убеждениями. Но с другой стороны, в последнее время он стал писать меньше, чем раньше, его читатели старели, и агент убеждал его, что снять фильм по книге — идеальный способ расширить читательскую аудиторию и привлечь более молодых читателей.
— А знаете, я согласна с вашим агентом, — сказала Аллегра, улыбнувшись сначала Хэйвертону, потом Вейсману. — И по-моему, ваши опасения напрасны; может, вам еще понравится работать с киностудией, — продолжала она.
Аллегра вкратце изложила возможные способы, позволяющие избежать всевозможных стрессов, сопряженных со съемкой фильма, и сделать весь процесс более приятным для писателя. Аргументы Аллегры, да и она сама, произвели на писателя благоприятное впечатление. Он убедился, что это умная женщина и опытный адвокат. К тому времени, когда принесли шоколадное суфле, они успели стать почти друзьями. Хэйвертон пожалел, что не мог встретить ее лет на пятьдесят раньше. Он признался, что был женат четыре раза и решил, что на пятую жену у него уже не хватит сил.
— С женами хлопот не оберешься, — сказал он с насмешливым огоньком в глазах.
Аллегра рассмеялась, ей было нетрудно понять, почему он когда-то пользовался у женщин таким успехом. Даже в преклонном возрасте он оставался невероятно привлекательным. В молодости Хэйвертон жил в Париже, и его первая жена была француженкой. Вторая и третья, как поняла Аллегра, были англичанками, а четвертая — американкой. Эта последняя и сама была известной писательницей, десять лет назад она умерла, и с тех пор, хотя у Хэйвертона за это время было несколько женщин, больше ни одной не удалось затащить его к алтарю.
— Знаете, дорогая моя, они отнимают ужасно много сил. Жены — как породистые скаковые лошади, они изящны, на них приятно посмотреть, но они нуждаются в уходе и к тому же страшно дорого обходятся. Правда, они доставляют и массу удовольствия, не спорю. — Хэйвертон улыбнулся, и Аллегра поймала себя на мысли, что тает под его взглядом. У нее даже возникло желание обнять его и прижаться к нему. Но Аллегра легко допускала, что если она так и сделает, он набросится на нее, как кот на мышку, которая стала слишком доверчивой и забыла об осторожности. Джейсон Хэйвертон явно не домашний котик, даже в свои восемьдесят с хвостиком он все еще лев. И при этом лев очень привлекательный.
Вейсману было забавно наблюдать за тем, как Хэйвертон обхаживает красавицу адвокатшу. Они с Хэйвертоном были хорошими и давними друзьями, и Вейсман вполне разделял мнение друга об Аллегре. Вейсмана, пожалуй, скорее удивило бы, если бы маститый писатель не попытался за ней ухаживать. Однако, пожалуй, она Хэйвертону не по зубам. К тому же, хотя у Аллегры не было кольца на левой руке, из отдельных мелочей, каких-то слов и намеков у Вейсмана сложилось впечатление, что она занята.