— А как же вы обошлись в прошлый раз? — спросила Аллегра. Ей действительно было интересно узнать, многое ли делает Вейсман.
— В прошлый раз этими делами занимался Андреас. Тогда все было сравнительно просто, и я не могу пожаловаться, что меня облапошили. По договору я должен получить фиксированную сумму за написание сценария, а когда фильм выйдет на экраны, получать определенный процент от прибыли. Поскольку первый продюсер мой друг, я не хотел быть слишком напористым. Я занялся этим даже не столько ради денег, сколько для того, чтобы попробовать свои силы в новом деле. Похоже, я часто повторяю подобную ошибку.
Джефф усмехнулся, и Аллегра подумала, что он явно не похож на умирающего с голоду, один только дорогой костюм чего стоит.
— Если мне предстоит заняться этим снова, — продолжал Джефф, — на этот раз я бы хотел получить чуть больше в экономическом плане и не угробить на это столько сил, сколько в прошлый раз.
Аллегра улыбнулась:
Что ж, я с удовольствием посмотрю ваш контракт в любое время.
— Буду очень рад, — сказал Джефф с улыбкой, а про себя подумал: «Интересно, почему Андреас ни разу о ней не упоминал, тем более не предлагал познакомить меня с ней?»
В действительности Андреасу никогда не приходило в голову, что его подопечного, начинающего талантливого писателя, может заинтересовать молодая блондинка, адвокат из Лос-Анджелеса.
За столиком в «Элен» они проговорили, наверное, часа два: о годах учебы в Гарварде и Йеле, о первых двух годах Джеффа в Оксфорде. Поначалу Джефф терпеть не мог преподавательскую работу, но со временем привык и даже полюбил ее. Затем умер его отец, и вскоре после его смерти Джефф всерьез стал писать. Он рассказал, что мать была очень разочарована тем, что он не стал адвокатом, как отец, а еще лучше врачом, как она сама.
Джефф описал свою мать как сильную, суровую женщину, во многом пуританку и настоящую янки. У нее существовали четкие представления о трудовой этике и ответственности, и она до сих пор считала, что писательство — недостаточно серьезное занятие для мужчины.
— А моя мать — сама писатель, — сообщила Аллегра, снова рассказывая ему о родителях.
Удивительно, как много у них с Джеффом оказалось общих тем для разговора, ей вдруг захотелось так много ему рассказать… Можно подумать, она всю жизнь ждала такого друга. Их мысли и чувства были настроены на одну волну, он понимал ее абсолютно, понимал во всем. Когда они вдруг посмотрели на часы, то в первый момент даже не поверили, что уже час ночи.
— Мне нравится юриспруденция, — рассказывала Аллегра, — я люблю строгую логику, а когда удается решить сложную проблему, получаешь ни с чем не сравнимое удовлетворение. Иногда работа раздражает меня до безумия, — она улыбнулась Джеффу через стол, не сознавая, что они держатся за руки, — но я все равно ее очень люблю.
Когда Аллегра заговорила о работе, у нее заблестели глаза, и Джефф снова невольно залюбовался ею. Он не помнил случая, чтобы когда-нибудь испытывал подобные чувства на первом свидании с женщиной.
— А что еще вы любите, Аллегра? — спросил он мягко. — Кошек? Собак? Детей?
— Наверное, все, что вы назвали. И семью. Моя семья — для меня все.
Джефф был единственным ребенком у родителей и, слушая, как Аллегра рассказывает о Скотте и Сэм, завидовал ей. Он вообще во многом ей завидовал. Сам он после смерти отца практически остался без семьи: мать никогда не отличалась особой теплотой и сердечностью. Но ему не составило труда понять, что Саймон Стейнберг — душевный, любящий человек.
— Вам нужно как-нибудь встретиться с моими родителями, — сказала Аллегра, — и познакомиться с Аланом, моим самым давним другом. Я имею в виду Алана Карра. — Аллегра поймала себя на мысли, что ведет себя как ребенок, который завел нового друга и теперь хочет перезнакомить его со всеми.
— Не может быть! — Реакция Джеффа на имя Алана была именно такой, какой следовало ожидать. — Алан Карр — ваш давний друг? Я не верю! — шутливо заявил Джефф.
— Когда-то, еще в последнем классе школы, он был моим мальчиком. С тех пор мы остались лучшими друзьями.
Было даже странно, как легко они с Джеффом нашли общий язык. Ему нравилось слушать о ее работе, родственниках, друзьях. С Брэндоном у Аллегры все было иначе, однако она чувствовала, что сравнивать Брэндона с почти незнакомым человеком было бы несправедливо. Она ровным счетом ничего не знала о причудах Джеффа, о его недостатках, тайных страхах. И все же ей было так легко с ним, что оставалось только удивляться. В свою очередь, Джеффу нравились ее прямота и полное отсутствие притворства. Аллегра принадлежала к тому типу женщин, которые его всегда восхищали, хотя он уже очень давно не встречал ни одной, похожей на нее. Их встреча близилась к концу, но, глядя на Аллегру, Джефф чувствовал, что так и не задал один очень важный вопрос. Сначала он твердил себе, что не желает ничего знать, но сейчас понял, что все-таки должен спросить.