не сказала.
— Может, для мамы это важно — в отличие от тебя.
— Ладно, сестренка, успокойся, передам я, что ты звонила. Кстати, как съездила? Купила что-нибудь в Нью-Йорке?
«Ну да, купила — книгу, написанную человеком, с которым я каталась на коньках», — подумала Аллегра.
— У меня не было времени ходить по магазинам.
— То-оска, так неинтересно.
— Кстати, это была не увеселительная поездка, я работала. — Но не только! — Как мама себя чувствует?
— Нормально, а что?
Саманта, кажется, удивилась вопросу Аллегры. Разве может быть что-то не в порядке? В семнадцать лег весь мир для нее был ограничен рамками ее собственных интересов, а родители пока стояли на последнем месте.
— Она не слишком расстраивается, что не получила премию?
— Да нет. — Сэм пожала плечами. — Она ничего такого не говорила, по-моему, ей все равно.
К сожалению, Саманта плохо знала свою мать. Блэр очень взыскательна к себе и другим, она во всем стремится к совершенству и, занимаясь каким-либо делом, не упускает из виду ни одной даже самой незначительной детали. Аллегра не сомневалась, что мать очень переживает из-за «Золотого глобуса», но гордость не позволяет ей сказать об этом вслух, а семнадцатилетняя Сэм, конечно, не догадывается о чувствах матери. Она учится в выпускном классе, и больше всего ее занимают магазины, первый опыт работы фотомоделью и предстоящее поступление в колледж.
— Скажи маме, что я позвоню, когда будет время, и папе передай привет. Я их обоих люблю.
— Может, записать все это дословно?
— Заткнись.
— Похоже, ты не в духе.
— Я всю ночь просидела в аэропорту. — Не говоря уже о том, что этой ночи предшествовало. Конечно, она не в настроении выслушивать всякую ерунду от семнадцатилетней девчонки.
— Ой, прости-и-и…
Аллегра решила, что с нее хватит.
— Всего хорошего, Сэм.
Повесив трубку, она немного подумала и позвонила Алану. Но у него дома к телефону никто не подошел. Жаль, ей так хотелось поговорить с ним. Алан никогда не жаловал Брэндона, но был справедлив. Кроме того, ей хотелось рассказать ему о Джеффе, узнать, не решит ли он, что она совсем рехнулась — влюбилась в полузнакомого мужчину.
К полудню Аллегра так вымоталась, что даже мысли стали путаться. Тогда она сдалась, отложила все дела и легла. Никто к ней не приходил, и телефон молчал. Брэндон так и не позвонил, даже не поинтересовался, как она долетела. Аллегра без помех проспала шесть часов и проснулась, когда на улице снова стемнело. Она открыла глаза с ощущением, будто ей на грудь давит груз весом в десять тысяч фунтов, а в желудке лежит булыжник. Она долго лежала на спине, глядя в потолок, и думала о произошедшем. Из глаз медленно потекли слезы, стекая по щекам на подушку. Предыдущая ночь была самой ужасной в ее жизни, а сейчас она не в силах придумать, что делать дальше. Не хотелось начинать все сначала, она больше никогда не сможет никому доверять. Даже Джефф — и тот, наверное, всего лишь один из многих, все они одинаковы. Она всегда выбирала и продолжает выбирать только таких мужчин, которые не способны дать ей счастье, которые избегают ее, причиняют ей страдания, а в конце концов и вовсе исчезают из ее жизни. Единственный мужчина, который никогда не заставит ее страдать и который никогда от нее не сбежит, — Саймон Стейнберг. Только ему она может доверять, только его можно любить. Аллегра была абсолютно уверена, что отец ее никогда не предаст.
Но сейчас ей предстояло иметь дело с Брэндоном. Все это было неимоверно тяжело. Если она посмотрит ему в глаза, когда он станет ей лгать, то возненавидит его еще сильнее.
Аллегра не помнила, когда ела в последний раз. Вернувшись домой, она не позавтракала — или не поужинала — и легла в постель, то засыпая, то просыпаясь в слезах, то снова засыпая. Так продолжалось долго. Только в воскресенье, проснувшись утром, Аллегра наконец поднялась с постели. Ощущение было такое, будто накануне ее сильно избили. Все тело у нее болело с головы до ног, и она даже не понимала почему. Нестерпимая душевная боль превратилась почти в физическую, к тому же сердце не переставая ныло. Разговаривать ни с кем не хотелось, она включила автоответчик и даже не стала снимать трубку, когда позвонила Кармен. Судя по тому, как Кармен хихикала и как радостно звучал ее голос, у нее все было в порядке.
Вплоть до четырех часов, когда наконец позвонил Брэндон, Аллегра ни разу не подошла к телефону.
Услышав голос Брэндона, она сразу сняла трубку — ей хотелось побыстрее покончить с неприятным делом, а Брэндон обещал заехать вечером, как только прилетит из Сан-Франциско.