Горы, как живые существа, дышали красотой, они словно средневековые рыцари, блистая доспехами, съехались со всех сторон и соперничали друг с другом в великолепии. Сюда приезжали за красотой и сильными эмоциями, когда ветер свистит где-то рядом, словно подбадривая, спускающихся по склонам:
— Эй! слышишь, быстрей, что слабо? Догоняй меня!
Белые шапки ледников, как лихо заломленные на макушки шапки горнолыжников, словно сами хотели прокатиться вниз с голубого в смешинках облаков неба, а переходящая из цвета стали в черный бархат загадочность предледниковых скал околдовывала своим благородством.
Мимолетное состояние счастья улетучилось, когда вновь всплыли проблемы. А они были жесткие. Новичкам предстояло затеряться среди многочисленных туристов, слиться с общей массой. Сделаться неприметными, своими. И лучший способ — купить маленькое кафе-бистро, которых здесь было хоть пруд пруди. A кто заподозрит в хозяевах беглецов?
Проводник позвонил своему брату Жюльену и попросил его дать взаймы некоторую сумму, примерно 50 тысяч евро. Сказал, что Максим богат, но обстоятельства сейчас не позволяют ему обратиться в банк. А в ближайшее время родственники отдадут долг с процентами. Швейцарцы не отличались щепетильностью, там где касалось дело денег. Известно, что огромные суммы воюющих сторон всегда мирно соседствовали в сейфах швейцарских банков. Так было и во время Второй мировой войны и всегда. Традиции тайны вклада соблюдались здесь неукоснительно. Беглец встретился с улыбчивый швейцарцем, который как-то легко и незаметно передал опешившему парню деньги.
Максиму приглянулось одно крохотное бистро на пять столиков и он тут же внес положенную сумму. Найти повара и пару официанток для работы посменно не составило труда. Кафе должно было работать с 9 утра до 2 часов ночи для поздних посетителей, так посоветовали бывшие хозяева. Первые три часа отпускались лишь легкие сэндвичи, а уже с 12 часов дня до ночи, горячие закуски. В этом был смысл. Поскольку уставшие и валившиеся с ног туристы, у которых ноги гудели от спусков, не хотят идти далеко от своих шали, разве что от щекочущего нервы желания повеселиться, а к Максиму и Насте будут приходить рядом живущие.
Блюда не пестрили разнообразием: обычный обед с салатом из овощей по сезону, на второе — курицa с тушенными овощами и чай, кофе с выпечкой из местной пекарни. Благодаря такому простому, домашнему ассортименту, очень скоро кафе приобрело постоянных клиентов.
Погруженная в ежедневные заботы, Настя стала потихоньку забывать о тех сумасшедших днях, что были в ее жизни. Так незаметно в заботах о «Быстрой Лыжне» пролетели две недели, a тяжелые думы о будущем отошли на второй план. В этой повседневной суете стало казаться нереальным то, что беглецов все еще разыскивает полиция, что есть люди, желающие их смерти. Народ валил к ним толпой. Обстановка праздника, царящая на альпийском курорте, влетала каждый раз, когда кто-то распахивал дверь и вваливалась очередная веселая компания, полная впечатлений и разгоряченная спусками со склонов. Непритязательная еда даже привлекала людей. Все здесь было просто, по-домашнему. Кто сюда заходил хоть раз, снова возвращался, западая на человечность и гостеприимство царящее здесь. Теплую обстановку создавала красавица-хозяйка, которая благодаря своей дружелюбной располагающей улыбке и нескольким фразам на немецком или французском языке, заставляла людей расслабиться. С поваром повезло тоже, хорошо готовил самые простые блюда. А что еще нужно изголодавшемуся после быстрой лыжни туристу? Никто здесь не искал изысканности дорогих ресторанов и подавали здесь самое простое швейцарское вино. Швейцарское вино почти неизвестно в мире, так как его всё выпивают внутри страны. Конечно же, подавалось и знаменитое, обожаемое швейцарцами блюдо фондю. Классическое сырное фондю появилось в Швейцарии примерно в XVIII веке. В те времена было принято летом заготавливать на зиму сыр и хлеб. В течение зимы сыр становился каменным, и швейцарцы придумали нагревать его на огне в вине; фондю готовят как минимум из двух сортов сыра — грюйера и эмменталя, которые плавятся в белом вине с небольшим добавлением муки и подаются к столу в традиционном котелке из тяжелой глины или эмалированного чугуна.
В таком котелке — он называется caquelon — равномерно распределяется и сохраняется тепло. Фондю сначала варят на плите на небольшом огне, чтобы сыр не подгорел, расплавится быстрее. Перед каждым гостем ставят специальную тарелку — менажницу и кладут вилку с длинной ручкой. Он накалывает на нее кубик хлеба, затем опускает его в сыр и ест.