— Как не помнить! Глаза Марианны налились какой-то животной радостью. Она бросилась на шею гостю и обняв, стала откровенно целовать его в губы. Игнат ошалел.
— Не удивляйся такой бурной встрече. Любит она сестру, а ты, как-никак, бывший муж Насти. — Павел с раздражением толкнул дверь внутрь.
— Пошли, — Марийка потащила опешившего от такой встречи, Игната в дом. Он чуть ли не спотыкался, так быстро его провела в свои хоромы бывшая родственница. В глазах опять все померкло, мужчина зашатался. Все повторялось точь-в-точь, как после встречи с Настиной мамой. Малейшее упоминание о бывшей жене вводило его в особое состояние. Душа плакала от потери, и он цеплялся за каждый миг, что воскрешал ее в памяти. Потом было застолье, долгий разговор, воспоминания. Вернее, говорил почти один Павел Багратионович. Иногда что-то добавляла его жена, Марианна. Павел сыпал словами, как из рога изобилия, а в голове его вертелось одно: "Сказать или не сказать? Он ведь навел справки после трагической смерти Насти под колесами поезда. Ждал приятный сюрприз: выжила она, но ступню ноги потеряла, инвалидом стала. Теперь передвигается на протезе. Он даже ездил с ней повидаться. Ну, не хочет она, чтобы кто-то знал, что жива осталась и стала калекой! Сказала, что на станции поругалась с Игнатом, и сама прыгнула под поезд. А он ее пытался остановить". Павел мучался:
— Сказать или нет? Нет, я подожду пока, — решил он, — позже, может… А может, и не скажу. Игнат ведь после нее семью имел, ребенка, зачем ему лишние тревожные воспоминания, пусть вычеркнет Настю из памяти, хороший парень. Столько лет с ним работали вместе. Ну, дела проворачивали не вполне законные. Потом разбежались. А сейчас, вот она ирония! Опять вместе в одном бизнесе, судьба! И Игнат вроде начальство! Нет, пока не скажу, посмотрю, что он расскажет. Налили по первой, по второй и по третьей. В помутневшей голове Павла боролись мысли:
— Да нет, здесь не скажу, потом, когда, пойду провожать. Даже родная сестра, жена моя про сестру ничего не знает. Настя не хочет, чтобы видели ее искалеченной. Как же так? Марийке не сказал, а Игнату да, нехорошо получается, жена не простит! Нет уж, потом, потом, — сразу отпустило.
А то, мысль рассказать застыла сердечной болью. "Ой! Что-то опять закололо проклятое, да, пить надо меньше, а то загоню себя туда, откуда не возвращаются, в могилу. А жена проклянет за тайну, что душу изводит! И цветы на могилку не принесет, дождешься у нее!" Пьяная слеза быстро-быстро пронеслась по щеке и попала в рот. "Тьфу!" Павел сплюнул на пол, чего церемонится! "А вот расскажу, посмотрю на реакцию обоих! Ха-Ха!" Он уже не владел собой и язык готов был исторгнуть тайну, которую ему доверили. А избавиться от нее уже давно собирался. Да с какой стати он должен молчать? Кто ему Настя? Бог? Царь?
А Игнат все время молчал. Ни о чем рассказывать не собирался. "Что рассказывать, про дела? Так Павел сам на этом зубы съел, неинтересно. О своей трагедии личной? Таня, дети. Нет, не стоит".
Он только сказал:
— А знаете, мою дочку, мою крошечку, назвал Настей, в память о… — Его голос дрогнул, он не договорил, только сильно ударил по столу кулаком. Тарелки подпрыгнули, а бутыль самогона, наполовину выпитая к тому времени, неожиданно заколебалась и упала. Из опрокинутой посудины полилась по скатерти мутноватая жидкость. Марийка молча встала и принесла салфетки, чтобы вытереть.
Решение созрело немедленно. "Значит, он сестру любил все таки. А под поезд от ревности, наверное, столкнул. Что так убивается, глаза виновато бегают, боится на меня взглянуть? Не иначе, он виновник, он убийца. Совесть ему спокойно спать не дает! Испoганил жизнь сестре! Зачем я только согласилась тогда на его план? Куда привела эта их любовь? Ни детей, ни семьи — ничего не дал Насте. Только я, да моя тетя, царствие ей небесное, любили ее всякую. Даже когда Анастасия бордель в Киеве открыла (от знакомых узнала), все равно… родная она. А этот? Нет! Он отсюда живым не выйдет! Я все начала много лет назад, я и закончу!" Aлкоголь ударил в голову Марианны: "Все правильно!" Чувство вины перед сестрой изводило ее долгие годы. Она хотела положить конец длинной истории: "Как говорится — на ловца и зверь идет! Сам пришел за приговором! У Павла есть пистолет, дождаться только, пока он заснет. Недолго уж осталось! Потом, словно сквозь туман, Марийка с удивлением услышала историю о встрече Игната с ее родителями, как тот взял их к себе в дом. Женщина всплакнула, узнав о страшной гибели в огне: «Вот, значит, хотел перед Настей вину искупить. Родителей наших пригрел. Сволочь! Да только к каким последствиям привела его забота? Несчастья от него! Одни несчастья!» Все молча выпили за память родителей. Чувство жалости закралось в душу: «А вдруг, невиновен? Что, если убью невиновного? Нет. Его выдают глаза. Пустые, жестокие, виноватые! Павлик тем временем, уже хватил свою дозу и заснул прямо за столом.