– Не ломайте голову. Он нам никогда уже ничего не расскажет. А мы никогда не угадаем, – рассмеялся его сосед. Его смешок подхватил другой, потом они вдруг вспомнили забавный случай с участием покойного, а потом подали кофе и бутерброды, и в гостиной наступила уютная вечерняя атмосфера. Казалось, присутствующие уже не помнили, где и как они провели утро.
Озабоченным сейчас выглядел только нотариус Лойк. Ему, как никому другому, было понятно, что сегодняшний вечер совсем не конец. Его практика душеприказчика подсказывала безошибочное – в определенном смысле конец есть не что иное, как начало. Начало не только новых поворотов в родственных и семейных отношениях, но и начало новой, другой, на первый взгляд чужой жизни. Но это только на первый взгляд. «А почему похороны веселые? А что уж плакать, когда поменять ничего нельзя!» – Нотариус Лойк даже не заметил двусмысленности этого вывода. Впрочем, своими соображениями он ни с кем не делился. Деликатная профессия превратила его в сейф с мыслями и догадками.
Собравшиеся тем временем все с большим возбуждением вспоминали покойного. И уже было произнесено столько хороших и добрых слов, столько похвал и столько признаний, что, будь покойный живым, его уши горели бы от смущения. Друзья и знакомые словно торопились сделать то, что вполне могли сделать при жизни, да не догадались. Так часто бывает – невозвратность обнаруживает в нас подлинное великодушие и внимание.
Часть первая
Улица Ордынка
Друзья и ближайшие родственники
Эта история началась в одна тысяча девятьсот сорок девятом году, когда красавица Маруся вышла замуж за Петра Никаноровича, ученого-химика, профессора одного из столичных вузов и автора многочисленных трудов по проблемам синтеза белковых соединений. Петр Никанорович был статным седовласым мужчиной с красивым открытым лицом. Возраста он был зрелого, близкого к пожилому, но хорошая форма, веселый нрав и тяга к физическим экзерсисам делали его притягательным для дам. Сам Петр Никанорович уже давно никаких дам не замечал, кроме одной – невесты своего ближайшего друга. Невесту звали Марусей, и главными особенностями ее были: нежная кожа, почти фарфоровая, и глаза. Удивительные глаза цвета предгрозового неба. Того самого неба, которое можно наблюдать над московскими улицами в конце июня. Того неба, которое иногда пугает, иногда изумляет, но всегда вызывает трепет и немой возглас: «Красиво-то как!»
Вот эти самые глаза в первую очередь и сыграли свою роковую роль.
– Я отобью у тебя Марусю! – честно предупредил Петр Никанорович друга.
Петр Никанорович был вообще человеком честным, прямодушным, не терпящим экивоков. Старый верный друг был ему дорог, но глаза цвета летней грозы оказались дороже.
– Попробуй, – флегматично откликнулся друг. – Маруся без пяти минут жена. Моя, моя жена. Прошу это запомнить.
– Отобью. Ты потом не обижайся, – повторил Петр Никанорович и ринулся в бой.
Маруся оглянуться не успела, как полюбила этого огромного и шумного человека. При этом, надо заметить, нрава Маруся была строгого. Видимо, обаяние Петра Никаноровича, его жизнелюбие и честность были очень убедительны.
– Судьба. От судьбы не уйдешь! – твердили все вокруг.
И только Петр Никанорович усмехался:
– Какая там судьба? Обычная человеческая целеустремленность.
Свадьба была такой громкой и пышной, что сотрудникам ресторана «Прага» пришлось дополнительно завезти столовые приборы, скатерти и нанять дополнительно официантов. Платье невеста шила в знаменитом ателье номер пятьдесят. Невиданный тогда французский гипюр и кремовый атлас перемешали, наметали, отстрочили и получили нечто волшебное. Маруся, глядя на себя в зеркало, вспомнила сказку про принцев и принцесс. Впрочем, «принц», Петр Никанорович, был недоволен – к такому великолепию невозможно было подобрать фату и туфли. Но недовольство для него было лишь поводом проявить энергию. Накануне свадьбы жених слетал в командировку на научный симпозиум, который проходил в Праге, и вернулся оттуда с многочисленными положительными отзывами на свой доклад, фатой и туфлями. Гуляли день и ночь напролет, съели килограммы икры и балыка, десятки расстегаев и выпили океан шампанского и массандровских вин. Этакое изобилие было обеспечено тоже женихом. Будучи человеком в годах и безумно влюбленным в свою молодую невесту, Петр Никанорович желал обставить событие как можно достойнее. У него это получилось – в Москве потом еще очень долго вспоминали это торжество.
Через некоторое время семья уже состояла из четырех человек и обживала огромную квартиру в «доме со львами» в районе Ордынки. Дом был построен в том стиле, который потом назвали сталинским ампиром. Здание было величественным – три многоэтажных крыла, три корпуса, соединенные между собой стрельчатыми переходами, словно это был не жилой дом, а замок. Поражали воображение огромные лестничные площадки, овальные окна и балконы, похожие террасы. Знаменитые каменные львы встречали жильцов у ворот – огромный двор был огорожен вычурным чугунным забором.