– А на пианино тоже он играет? Или это ты? – полюбопытствовала Лиззи.
– Я умею немножко играть, но да, ты права – это тоже Дэвид. Мы с ним любим устраивать музыкальные вечера. Он мастерски читает ноты с листа. У меня это тоже неплохо получается, хотя как певице мне требуется читать только одну строчку.
– А я вообще в нотах не разбираюсь, – уныло сказала Мэг, возможно почувствовав в себе некую ущербность.
– Так тебе это и не надо! – успокоила ее Александра. – Большинство песен ты и так знаешь. Вот подожди, появится Дэвид. Он утверждает, что каждый умеет петь. А теперь проходите-ка сюда и садитесь. Сейчас включу камин, а потом сделаю нам чаю.
После долгих щелчков и череды мелких вспышек газовый огонь наконец ожил, и Александра отправилась ставить чайник.
– А ты вообще как часто видишься со своими опекунами? – поинтересовалась Лиззи, изумленная столь очевидной свободой существования Александры.
– Да почти что никогда. Я часто пишу им письма, полные всевозможных новостей, но никогда не рассказываю абсолютно всего. И каждому из них я подаю отдельную информацию. Видишь ли, я знаю, что и кого интересует. Так что они всем довольны. – Тут она огляделась по сторонам. – Разумеется, однажды они заявятся сюда из Швейцарии и обнаружат, что я снесла перегородки и объединила все эти крошечные комнатушки – ну, знаешь, прачечную, кладовку, комнатку, где хранился весь фарфор, – заплатить тогда придется до черта… Но когда это случится, я как-нибудь уж с этим справлюсь.
Лиззи показалось, что на ее подругу внезапно накатила грусть.
– Кто-то говорил мне, что намного легче просить прощения, чем разрешения, – вновь просияла Александра. – А пока что благодаря этому здесь стало по-настоящему уютно, вы не находите?
– А когда ты сносила тут перегородки, тебя не испугало, что может обрушиться потолок? – спросила Мэг.
Александра, которой удалось наконец зажечь под чайником огонь, лишь отмахнулась:
– Нет, тут все сделано как надо. Этим занимались друзья Дэвида, строители. Они сделали все, чтобы здесь было безопасно.
Между тем Александра принялась открывать и закрывать дверцы шкафчиков, явно что-то ища. Наконец она извлекла великолепный фарфоровый заварочный чайник со сколом на носике.
– Я тут подумала, что сегодня мы вместо нашего старого жестяного чайника воспользуемся изысканным фарфором. Как исключение по особому случаю.
– Мне правда очень хочется тут жить! – воскликнула Лиззи. Посреди разных вещей, загромождавших стол в другом конце комнаты, она заметила швейную машинку.
– Ты еще не видела спальни, – отозвалась Александра, озабоченно пытаясь разыскать все необходимое, чтобы накрыть стол к чаепитию.
– Уверена, что в спальнях тоже очень хорошо, – сказала Лиззи, добавив про себя, что, по крайней мере, они наверняка большие.
– А по мне, так и не важно, какая там спальня, – вставила Мэг. – Я уже мечтаю готовить на этой замечательной кухне. Она такая просторная! Та, где мы вместе с мамой обычно готовили, была совсем крохотной. А можно, я хоть одним глазком выгляну в садик? Убедиться, что он подойдет для Кловер.
– Выйди через вон ту дверь в конце комнаты, – показала Александра, отыскав наконец чашки и блюдца. – Ключ на полке возле двери. Отопри – и сразу попадешь во дворик. Там, правда, всего лишь небольшая лужайка с деревом посередине. Когда вернешься – как раз и чай будет готов.
Мэг вернулась через несколько минут, явно убедившись, что садик подойдет для выгула собаки.
– Там же можно выращивать всякие травы – петрушку, например, и все такое, – сказала она. – Моя мама выросла за городом, и ее мать всегда сажала всякую зелень к столу. Так что, где бы мы потом ни жили, мы с мамой все что можно выращивали в горшках. Впрочем, у Уильяма мы даже огородничали в его саду.
– Может, твоей Кловер надо больше места, чтобы бегать? – спросила Александра, которая, дождавшись, пока наконец вскипит вода, заваривала чай. – У нас, конечно, есть ключи от парадного сквера. Он общедомовой, но собак туда не пускают. Равно как и детей без присмотра. А еще там не разрешают играть с мячом. Так что радости от него мало, хотя цветы, наверное, очень милые.
– А сама ты часто там бываешь? – спросила Лиззи, зачарованная этим, совершенно не известным ей, порядком жизни.
– Летом – да, бываю. Я так подозреваю, что одна моя соседка приглядывает за мной по просьбе родственников, так что я стараюсь, чтобы хотя бы раз в году она видела меня в довольстве и здравии. И я всегда стараюсь взять с собой какую-нибудь подругу. Не скажу, чтобы у меня было много друзей, но Дэвид всякий раз привозит мне какую-нибудь молоденькую актрису, чтобы побродить там вместе по дорожкам. О! А вот как раз и он!