Леонид Свердлов
СВАДЬБА В КУЧКОВО,
или
БРАТЬЯ ПО ОРУЖИЮ
Суздальский князь Юрий Владимирович славился по всей Руси длинными руками и крутым характером. Его уважали и боялись. Но в душе он был мечтателем и романтиком. И вся Русь знала о его самой заветной мечте: еще с детства он хотел стать Великим Князем Киевским. Другие ребятишки выросли и забыли о детских мечтах, а Юрий свою сохранил и пронес через всю жизнь.
Ему довелось встретить немало преград. Не успевал он снести одну, как новая закрывала ему путь. А он все не унимался, рвался вперед, не оставляя за собой камня на камне.
«А я все равно стану Великим Князем, — говорил он сыну Андрею Боголюбскому, идя с дружиной вдоль границы своего княжества. — Пусть даже вся моя гадская родня встанет поперек дороги. Нет, ну повезло же с родственничками! Там двоюродные, здесь племянники, братья опять же! И каждый норовит влезть без очереди, всякий думает, что Киевский Престол специально для него придуман. Хоть бы один сказал, что по закону я должен быть первым. Нет, законы у нас никого не интересуют. Помяни мое слово, Андрюха, в этой стране с таким отношением порядка не будет. Еще лет сто, наверняка.
Это ж позор на всю Европу. Потомки Владимира Мономаха оказались предателями. Они просто вынуждают меня пойти на союз с Ольговичами, нашими семейными врагами. Что поделать, если Святослав Ольгович на сегодняшний день единственный порядочный человек на Руси. Нет, конечно, он что-то замышляет. Наверняка какую-нибудь гадость против меня.
Надо с ним встретиться и расспросить как следует. Узнать, что у него на уме. Приглашу в Суздаль и поговорю. Или, может, не в Суздаль. Суздаль — банально как-то. Как думаешь, Андрюха, где бы с ним лучше встретиться? А, Андрюха? Алло! Я здесь! Ты меня слышишь?»
— Да, да, папа! — Андрей Боголюбский подскочил от неожиданности в седле. — Я совершенно с тобой согласен. Ты наверняка скоро станешь Великим Князем.
— Я с кем разговариваю? — возмутился Юрий. — Что это такое? Уже собственный сын меня не слушает! Ты что, спишь на ходу или от вчерашнего не отошел? Что у тебя за депрессия? А ну, моментально отвечай!
— Боярин тут один рядом живет, — неохотно ответил Андрей Боголюбский, — Кучка, Степан Иванович. Дочка у него красивая.
— Нравится — женись, — небрежно бросил Юрий, пожимая плечами. — Я не возражаю. Только чтоб быстро — мне еще надо успеть стать Великим Князем.
Андрей стал еще мрачнее.
— Отец не хочет.
— Почему не хочет, я ж согласился уже? Чей отец? Ее что ли? У тебя любовная горячка, Андрей! Как это не хочет? За будущего Великого Князя не хочет? Пойдем, я с ним сам поговорю.
Дверь дома Степана Ивановича Кучки распахнулась от удара княжеского сапога, и на пороге появился знатный гость.
— Короче, Степан, я Юрий, князь Киевский, тьфу! Пока Суздальский. Твой товар — мой купец. Давай только, соображай быстрее — мне еще надо успеть стать Великим Князем. Говори «да», а то у меня длинные руки. Шучу, — скороговоркой сказал он.
— Через мой труп! — решительно заявил боярин.
— Без вопросов.
Князь был доволен. Справил свадьбу, славно погулял на похоронах Кучки. Если бы Юрий был последовательнее и порешил заодно остальных родственников невестки, то значительно продлил бы сыну жизнь. Но это уже другая история, а сейчас радостный, почти счастливый Юрий вышел вместе с Андреем к околице, огляделся, вздохнул полной грудью и, обводя свободной рукой вокруг себя, закричал:
— Ты только глянь, Андрюха, красота-то какая! Вот где жить-то надо! Это тебе не пыльный Суздаль. Село Кучково ждет великое будущее, сынок, вот увидишь. Это будет жемчужина Суздальской земли. Я об этом позабочусь. Здесь будет город заложон!
— Во-первых, не заложон, а заложен, — проворчал в ответ Андрей Боголюбский, а во-вторых… Папа, а ты уверен, что это суздальская земля, а не черниговская?
— И что у тебя, Андрюха, за манера, нет, просто талант какой-то портить мне настроение такими вот неуместными замечаниями! Ну сам подумай. Я какой князь?
— Великий.
— Грубая лесть.
— Ну, суздальский.
— Не «ну, суздальский», а суздальский. А если я, суздальский князь, стою на этой земле, то она какая? Естественно суздальская. Все, решено! Именно в Кучково я приглашу Святослава Ольговича.
— Название тогда поменять надо, — скептически заметил Андрей Боголюбский. — Похабно звучит. Будто кто кучу здесь наложил.
— Это ты брось! — запальчиво возразил Юрий. — Кучка мужик достойный был, таких уже и не осталось. Смелый! Принципиальный! Другой ведь увидит князя и сразу в штаны наделает, а этот прямо в лицо взял да и послал князя на… Уважаю таких. Такого и убить не жалко.
Князь решительно заправил штаны, вернулся в дом и позвал секретаря.
— Записывай: «Приходи-ка, брат»… Какой он мне брат? Седьмая вода на киселе. И что тут сделаешь, если настоящие братья такие заразы! Да, пожалуй, брат по оружию больше, чем просто брат. Так что записывай: «Приходи-ка, брат, ко мне в Куч…» Ладно, Андрей, я знаю, что ты хочешь сказать. Ну и как по-твоему этот будущий мегаполис должен называться?
Андрей пожал плечами.
— Ну, мало ли… А хотя бы и Москва. Чем не название?
Юрий задумался.
— Нет. Не годится. Во-первых, так уже река называется — будут путать. Во-вторых, слишком претенциозно. С таким названием хоть столицу сюда переноси. Киевлянам не понравится, а мне еще надо стать Великим Князем. А в-третьих, странное какое-то слово, что значит — не ясно. Надо бы проще, как у нас всегда города называют. Псков, Ростов… Точно! Вот это в самый раз! Записывай: «Приходи-ка, брат, ко мне в Москов».
Пир вышел на славу.
— Славный городок ты выбрал для встречи, — говорил Святослав Ольгович. — Москов. Он к Суздальскому княжеству относится?
— Обижаешь! Конечно, к Суздальскому.
— Я про Москов никогда не слышал. И письменных упоминаний не встречал.
— Это я его совсем недавно основал, — гордо ответил Юрий.
— Недавно? А когда?
Юрий задумался.
— У меня календаря-то тогда при себе не оказалось. Сейчас попробую вспомнить.
— Да ладно… Ты тогда основание-то обмыл?
— Да нет, в общем-то. У нас тогда другие поводы для тостов были.
— Ну, значит, не считается. Давай сейчас выпьем за основание нового города и пусть от этого дня его история и отсчитывается.
Эта идея всем понравилась. Князья выпили, и на Руси появился еще один город.
Так произошло самое главное событие в жизни суздальского князя Юрия, прозванного Долгоруким. Вряд ли он догадывался, что именно этим тостом, да еще приглашением, посланным дальнему родственнику, он войдет в историю. Именно благодаря этому он станет одним из самых известных русских князей, затмив всех своих современников. Никто не вспомнит, что Юрий Долгорукий не только стоял с протянутой рукой перед московской мэрией, что в его жизни была еще масса других, гораздо более значимых событий, чем пир в тогда еще малоизвестном городке.
Юрий много воевал, заключал союзы и расторгал их. Стал он и Великим Князем. А потом еще раз. А после и в третий раз стал Великим Князем. Этого киевляне уже не выдержали: по слухам они отравили настырного Юрия, а потом разграбили его имущество. Он не сумел снискать любовь киевлян. Те обзывали его клятым москалем и не хотели понять светлой мечты о Киевском Престоле.
Может, и не стоило так стараться? Нужно ли было проливать столько крови, если путь к славе, как оказалось, проходил совсем не через Киев, а через маленький городок на берегу реки Москвы? Его даже и основывать не пришлось: он уже и так был, только тогда никому не приходило в голову его письменно упомянуть. Сейчас это стало обычным делом, я сам упоминаю Москву по нескольку раз в день, часто и письменно тоже. Но ведь был человек, который первым до этого додумался. Это был Юрий Долгорукий, который тем самым искупил все то зло, что он посеял на Руси.
Жаль, что нам не дано знать, какими мелочами, возможно, обернутся наши величайшие устремления перед лицом той мелочи, что станет когда-нибудь памятником всей нашей жизни. И только наши потомки, если они вообще найдут, что про нас вспомнить, удивятся, какие пустяки составляли смысл нашей жизни, и мимо каких великих дел мы второпях пробежали, даже не заметив их существования.