С момента последних событий прошло восемь месяцев, и со дня на день я должна была родить, поэтому Аскольд так настаивал. Ему кровь из носу как надо на мне жениться.
Сначала он думал, что я просто шучу, постоянно отказывая, но спустя время понял, что я вполне серьезна.
Даже перевезя меня на Острова, подключив тяжелую артиллерию в виде своих родителей, принцессы и даже самой Императрицы с Императором — вполне себе симпатичного мужчины лет сорока, моя крепость не была повержена. Лишь моя верная подружка Магдалена поддерживала меня в этой неравной борьбе, отстаивая мою независимость. Она кстати жила сейчас тоже на Островах, скрываясь от надоедливого короля Айрона. Она его любит, но пока не готова простить за прошлое. Оно ее не отпускает и оттого моя подружка несчастна.
С некоторых пор Магдалена тоже считала свадьбы лишними хлопотами, ведь когда две души объединены в одну целостную, то такая мирская суета лишняя.
— Любимая ты жестока со мной, — недовольно проворчал Аскольд, обнимая сзади, положив горячие ладони на живот. — Я боюсь, что кто-то заберет тебя у меня.
— Смеешься? — изумленно приподняла бровь, наблюдая в зеркало за совершенно серьезным лицом Аскольда. — По-моему все Острова уже в курсе, что будет с теми, кто протянет ко мне свои ручки.
Да было дело, когда еще в самом начале меня хотели переманить в другие семьи. И то, что под сердцем я носила чужого ребенка, никого не останавливало. Так получилось, что о моем участии в той передряге стало известно грифонам, вот они и хотели в свои семьи сильную кровь, надеясь на то, что у меня будет одаренное потомство. Тогда Аскольд со многими поругался, а некоторым подпалил крылышки и только приказ Императора остановил это нашествие сильных самцов.
— Я очень боюсь, что ты оставишь меня, — он положил голову на мою макушку, при этом сильно согнувшись. Нда, разница в росте.
— Я люблю тебя, — мне не нравится, когда он так говорит. — И ничто нас не сможет разлучить.
— Кроме твоей смерти, — печально заметил он. А я не знала, как ему сказать о своей уникальности. Не знаю почему, но я боялась этой откровенности.
— Свадьба не поможет…
— Но позволит мне с уверенностью заявить, что ты моя.
— Аскольд я и так твоя, — я обернулась в кольце его рук и со всей своей любовью и нежностью посмотрела на своего беловолосого грифона. Седина не ушла, а осталась вечным напоминаем о наших потерях.
— Я знаю, но я бы заклеймил тебя всеми доступными способами, — он взял мое запястье, на котором отчетливо виднелось сформировавшееся тату грифона и нежно поцеловал. Черные точки оказались обычными грифоновскими метками.
— Мне нужно с тобой серьезно поговорить, — больше нельзя скрывать. Он заслуживает правды. Пусть он перестанет себя истязать.
— Что-то случилось? — вмиг стал серьезным мужчина.
— Да, то есть нет, не совсем, — я потерла виски, собираясь с мыслями. — Понимаешь…
— Лада не томи уже, — взволнованно попросил мой мужчина.
— Я бессмертна! — выпалила на одном дыхании.
Повисло гробовое молчание, а глаза Аскольда злостно сверкнули.
— Плохая шутка любимая, — ровно проговорил Аскольд.
— Ты не понял Аскольд, — всплеснула руками, пытаясь подобрать слова, чтобы он понял. — Ты же знаешь, откуда я? — он кивнул. — Ты знаешь о наших достижениях, — снова кивок. — Моя планета давно шагнула за грань невозможного и вот уже несколько тысячелетий мы вводим в свою кровь сыворотки бессмертия, которые полностью тормозят наше старение и естественную смерть, но позволяют рожать детей обычным путем. И я тебе об этом уже упоминала, — Аскольд нахмурился, видимо, пытаясь вспомнить наш вечер откровений. — Наша репродуктивная система активна в возрасте от семнадцати до тридцати пяти лет. Чем раньше ты сделаешь себе инъекцию, тем большая вероятность того, что твои дети будут здоровыми, а со временем и через кровь передастся бессмертие нашим потомкам, но к этому мы пока еще не дошли, — да и не дойдем уже. Элита в рабстве, а вот как отразится на моем ребенке моя индивидуальность, пока не знаю. — Мне восемьдесят лет, — лицо Аскольда неестественно вытянулось. — Ну, почти восемьдесят один.
— Ты не шутишь, — шокировано выпалил он, по-новому посмотрев на меня, пытаясь отыскать морщинки или дряблую старушечью кожу. — Тогда нам совершенно не о чем беспокоится и наша свадьба…
— Свадьбы не будет, вернее бракосочетание откладывается, — опять он за свое. — Пойми, я пока не готова к этому. Обещаю, что подумаю, — я потянулась к его лицу и притянула этого упрямца за шею, склонив к себе близко голову. Глаза в глаза. — Дай мне время. Я подумаю. Верь мне.