Посланный Катей слуга сообщил Карелину, где остановилась Лиза, но князь не собирался наносить ей визиты, он по крупицам собирал сведения. Карелин успел разузнать о том, где будут проходить праздничные гуляния в честь приезда царя и о том, какие кварталы города охранялись лучше всего, дабы не терять время понапрасну: искать в тех местах бродяг не имело смысла. Сейчас он вместе с Николашкой рыскал по прибрежным кабакам. Он не хотел сообщать властям о пропаже ребенка, отлично понимая, что по сравнению с государем пропавший ребенок ничего не значит.
Карелин удивился и неожиданно разозлился, узнав, что Федор и Фредерик тоже ищут бродяг. Вместе с ними ходил дворецкий, которому эта парочка, без сомнения, была хорошо известна. И те, и другие старались не встречаться друг с другом. Для Кумазина и Лаврецкого приезд царя в Киев оказался как нельзя кстати, поскольку вместе с ним прибудет и полковник Павловский, служивший в Собственном Его Императорского Величества Конвое. Кумазин и Павловский были не просто друзья, а почти что братья, и Фредерик знал, что старый друг сделает для него все, что ни попроси. Обежав полгорода, Кумазин и Лаврецкий воротились в особняк, где их с нетерпением ожидали встревоженные и возбужденные дамы, до которых донеслась весть о приезде царя.
— Возможно, нам удастся добиться аудиенции у государя, Лиза, — торжествующе возвестил Кумазин. — Он выслушает тебя и рассудит по справедливости. Твой брак может быть расторгнут, да и часть имущества тебе не помешает. Здесь, в Киеве, у меня твердая почва под ногами. Карелин тут не хозяин. Если ты попросишь развод, а у тебя на то очень веская причина, то сына отдадут тебе…
— Найти бы сначала сына… — тихо прошептала Лиза, поднимая голову. Лицо было усталым от бессонных ночей и отражало душевную боль.
— Мы найдем его, Лиза, — уверенно сказал Федор. — Карелин не хочет сообщать в полицию, а мы сообщим. Павловский нам поможет.
Федор снова ушел куда-то и вернулся только ближе к рассвету, необычайно довольный.
— Я узнал, что царь будет жаловать ордена и чины, — радостно сообщил он. — Так вот я прочел список и увидел там имя полкового разведчика Дмитрия Керлова.
При имени брата Лиза очнулась от тревожного забытья, и ее глаза на миг просияли.
— Завтра Дмитрий будет произведен в штабс-ротмистры, — продолжил Федор, — а на груди его будет красоваться орден Святого Георгия. К тому же он сможет порадоваться приличной денежной сумме, доказательству благодарности государя за верную службу. Дмитрий служил под вымышленным именем, но, удостоившись столь высокой чести, вернул себе свое… Он сделал блистательную карьеру.
— Ах, если бы папá мог его увидеть, — смущенно сказала Лиза и слабо улыбнулась, а из глаз ее катились тихие и светлые слезы. — Митенька, братец мой родной… как же я хочу его увидеть!
— Завтра после церемонии я приведу его к тебе, — пообещал Фредерик, желая хоть чем-то порадовать измученную тревогой Лизу.
— Да-да, я так хочу его увидеть… обнять… сказать, что я его простила! Хотя, на самом деле, я никогда не держала зла на него. Я знаю, что он меня любил… но во всем слушался маман! Это боль и раскаяние заставили его навсегда покинуть Керловку!
На следующее утро полковник Павловский принял Кумазина и Федора и выписал им пропуск, чтобы перед ними открылись двери всех городских каталажек. Как только сообщили о приезде государя, полиция Киева рьяно взялась за дело: были задержаны и упрятаны за решетку тысячи бродяг, нищих и разных подозрительных личностей без документов. Всех их собирались держать под замком до отъезда царя.
Для опознания бродяг вместе с Кумазиным и Федором ходил по тюрьмам и дворецкий Канов. Федор был счастлив, лелея огромные надежды найти ребенка. Возможно, Лиза снова полюбит его, если именно он вернет ей сына. Правда, Кумазин сильно сомневался в исполнении чаяний родственника, думая, что Лиза вряд ли захочет попытать счастья с другим, но деликатно помалкивал.
Дмитрий готовился к награждению; чуть раньше он узнал от Кумазина о горе Лизы и о том, что сестра тоже будет на церемонии. Разглядев Лизу в толпе, Дмитрий поспешил к ней, раскрыв объятия, и девушка бросилась ему на шею. Какое-то время бравый без пяти минут штабс-капитан и Лиза стояли, крепко обнявшись, а затем Дмитрий легонько отстранился и с волнением вгляделся в бледное, осунувшеся лицо сестры, с болью отметив покрасневшие, заплаканные глаза и дрожащие, жалко кривящиеся губы — печальные следы тревожных бурь в мятущейся душе.