— Постой! Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Пойдем со мной…
Напрасно Марфа пыталась вырваться и сбежать: подобно крабьим клешням вцепились в нее руки князя. Карелин ураганом промчался через пивнушку, волоча за собой старуху, и остановился только у одиноко торчавшей посреди безлюдной площади колонны.
— Где ребенок? — повелительно спросил он, сверля Марфу глазами. — Где малыш, которого я отдал тебе и Маголу той проклятой ночью? Что вы с ним сделали?
Марфа постаралась отвертеться, прикинувшись, что ничего не помнит. Карелин вскипел от гнева, и старуха не на шутку испугалась.
— Не виновата я, вот те крест, батюшка, не виновата, — дрожащим голосом забормотала она. — Это все Магол… Он притащил сюда ребенка. Говорила я ему, что ни к чему нам этот кавардак, да он настоял на своем… По мне, так я бы оставила мальца помирать, как ты хотел… Ты ведь сам сказал, что он… — Марфа не осмелилась произнести вслух слово «ублюдок», так ужасен был взгляд князя.
— Где он? — снова спросил Карелин. — Плевать я хотел, что ты думала, и что я тогда говорил. — Я дам тебе десять тысяч, если ты вернешь мне его живым и здоровым.
От удивления Марфа разинула рот.
— Сколько? Сколько ты дашь, батюшка? — решилась переспросить она.
— Сколько слышала, столько и дам, как только ты отдашь ребенка. Хочешь посмотреть? Смотри, вот они! — Карелин яростно помахал перед марфиным носом пачкой денег. При виде денег старуху затрясло, и глаза ее алчно блеснули.
— Идем, живее! — Карелин убрал деньги в бумажник, и нетерпеливо дернул Марфу за руку. — Верни мне ребенка сейчас же. Веди меня к Маголу!
— Магола забрали, батюшка, в кутузке он. А мне вместе с другими бабенками удалось улизнуть от казаков. Да и что за беда, коли нет Магола… Я знаю, где малец, и отдам его тебе, раз ты хочешь. А ты дашь мне деньги.
— Хорошо… твоя правда… Идем немедленно… Где ребенок?
— В пещере у реки… Только надо идти осторожно. Приятели Магола, верно, тоже захотят урвать деньжат.
Николай, вышедший из харчевни следом за барином, уже стоял возле экипажа. Лошади галопом мчались по улицам. Проезжая мимо особняка Оболенских, Карелин даже не заметил старого дворецкого, быстро поднимавшегося по мраморной лестнице, чтобы сообщить Лизе радостную новость.
Не прошло и двух часов, как вернулся взволнованный Кумазин.
— Марфа исчезла вместе с ребенком, Лиза, — огорченно сказал он. — Федор и Магол ищут ее повсюду.
Снаружи раздался шум и чьи-то голоса. Кумазины вместе с Лизой и Дмитрием поспешили в прихожую. Дмитрий поддерживал сестру, а Фредерик держался поближе к жене.
— Дайте мне войти! — громовым голосом потребовал Карелин, пробираясь через толпу насмерть перепуганных слуг, старавшихся его остановить.
— О, господи, это Александр! — прошептала Лиза, вмиг узнав мужа по голосу. Ощутив новый прилив сил, она подбежала к двери. Растолкав прислугу, Александр вошел в дом Оболенских. Следом за Карелиным торопливо шагал Николай с младенцем на руках.
— Сыночек! — воскликнула Лиза. — Сыночек мой!
— Да, это твой сын, — холодно, почти презрительно сказал Карелин. — Отдай ребенка своей барыне, Николай…
Николашка шагнул вперед и передал младенца Лизе. Та дрожащими руками крепко прижала ребенка к груди. Она плакала, и слезы капали на замурзанные пеленки, в которые был завернут слабенький, бледненький и, возможно, больной малыш, в котором едва теплилась жизнь. В этих слезах, рыданиях и поцелуях Лиза выплескивала всю свою нежность и материнскую любовь, потрясшую всех до глубины души. Александр стоял белый, словно мрамор. Дмитрий и Надя с двух сторон поддерживали Лизу, боясь, как бы она на радостях не лишилась чувств. Взволнованные слуги опустились на колени, а Николай, пал ниц пред госпожой и благоговейно лобызал краешек ее юбки.
— Я обещал вернуть тебе сына, и вот он с тобой, — промолвил князь и, сам того не понимая, шагнул к жене.
Лиза гордо вскинула голову. Такого высокомерия с ее стороны Карелин не помнил со времени свадьбы.
— Да, слава богу, он чудом выжил и теперь со мной, — холодно и столь же презрительно отчеканила она. — Наш сын… Нет, мой сын! Ты правильно сказал, это мой сын, и только мой. Тебе не было до него никакого дела… Ты хотел, чтобы он умер!..
— Лиза! — начал Александр, растеряв всю свою гордость, но княгиня не дала ему договорить. Она повелительно махнула рукой, приказывая замолчать. — Не приближайся, и даже не смотри на меня! Ты дал слово вернуть мне ребенка, и вернул его, но двигала тобой не любовь, а тщеславие, ведь ты продолжаешь считать меня виновной. Ты принес ребенка… и можешь уходить. Что ты ждешь от меня? На что рассчитываешь? Что я брошусь к твоим ногам, рассыпаясь в благодарностях?