Все с грустью посмотрели на вмиг побледневшее лицо молодой княгини. Ресницы Лизы встрепенулись, пряча глаза — незамутненные зеркала ее души. Губы дрогнули в слабой презрительной улыбке. Больше не колеблясь ни секунды, Лиза решительно подписала бумагу, протянутую Дмитрием, а затем встала и, прежде чем уйти, спокойно сказала:
— Прошу меня простить. Пойду к себе вместе с малышом. Увидимся за ужином.
Когда княгиня оказалась вдали от всех, ее лицо на секунду сморщилось, и тихие слезы накатились на глаза и повисли на ресницах, но не упали вниз. Лиза заставила себя подумать о том, что очень скоро она будет свободна, дурной сон закончится, и пробуждение навсегда разрушит оковы прошлого.
Карелин возвращался в свои владения. Настырная Наташа добилась, чего хотела, и теперь ехала в экипаже вместе с князем. Николашка, сидевший на козлах, повернул лошадей на широкую проселочную дорогу, оставив за спиной тракт, ведущий к Одессе, и вскоре экипаж уже подъезжал к воротам господской усадьбы.
Сентябрьский вечер неторопливо опускался на землю. Страда подошла к концу: пшеницу сжали, и даже успели обмолотить зерно и свезти его в овины, и сейчас повсюду, куда ни кинь глаз, простирались голые нивы, но осенняя краса опустевших полей не веселила князя, в глазах его таилась печаль. Он был рад тому, что по дороге им никто не встретился. Никто не выбежал навстречу, когда экипаж проехал под аркой усадебных ворот, миновал огромный двор и остановился у парадного входа. Никто не появился и тогда, когда князь уверенным шагом вошел в прихожую родного дома. Все будто вымерло вокруг. Дом стоял молчаливый и пустынный, будто заколдованный. На душе Карелина скребли кошки. Муторно было сознавать, что его жизнь исковеркана. Александр уныло тащился по огромной прихожей. Наташа угрюмо шла за ним.
— Какой ужасный беспорядок, — досадливо пробормотала она и добавила хозяйским тоном. — Сию же минуту созову всех сюда. Запустить так дом, это уж чересчур.
— Подожди, — остановил ее Александр и громко позвал, — Катя!
На зов Карелина прибежала счастливая служанка.
— Батюшка, вернулся, радость-то какая! — растроганно запричитала она. — Дозволь руки тебе облобызать…
— Иди сюда, Катя. Дай я обниму тебя. Как мог я думать, что одинок, если ты была рядом? Я был черствым глупцом, неблагодарным с тобой. Я всегда был неблагодарным с теми, кого люблю больше всех на свете.
Карелин обнял Катю, и она тихо заплакала от счастья, а потом, нехотя высвободилась из его объятий.
— Что с ребенком и барыней, батюшка? — с тревогой спросила она.
— Я все сделал, Катя, — ответил Александр, но в голосе его не слышалось радости, — вернул ребенка матери. Не бойся, я ее и пальцем не тронул. Думаю, она выстрадала больше, чем если бы я ее убил… И другого я тоже не убил, подожду, пока поправится, чтобы встретиться с ним на дуэли, как подобает дворянину, если к тому времени не раздумаю, — Александр устало махнул рукой, выражая презрение.
— Александр, сыночек мой родной, — грустно прошептала Катя и ласково погладила князя по высокому лбу, бледным, впалым щекам и печальным глазам, — ты, видать, тоже настрадался, глянь, словно из преисподней вернулся. Эти дни и для тебя страшными были. Отдохнуть тебе нужно, забыться. Может, поедешь куда… — Катя осеклась на полуслове — в проеме входной двери, она заметила молчаливо стоявшую Наташу. Катя посмотрела на нее и вздрогнула, будто во взгляде Масловой было что-то зловещее.
— Что она здесь делает? — спросила Катя одними губами.
— Наташа сама захотела приехать сюда, — безразлично ответил Карелин и повернулся к девушке. — Иди в свою комнату, Наташа, отдыхай с дороги, и будь послушной.
Во взгляде Наташи сверкнул неподдельный интерес. Она присмотрелась к увядшему с годами лицу Кати, а затем взглянула на Александра и впервые с огорчением заметила, что они похожи. В глубине ее себялюбивого сердца вскипал гнев. Неужели теперь ей придется драться с новым врагом? Неожиданно Карелин прервал ход ее мыслей.
— Я сказал, чтобы ты шла к себе, Наташа, — сухо велел он, и уже мягче добавил: — Идем со мной, Катя.
Александр и Наташа одновременно вышли из прихожей и направились в разные стороны.
— Сыночек, это она виновата… Наташа… — встревоженно шепнула Катя. — Зачем ты разрешил ей приехать сюда? Ты знаешь, что она никудышняя, и приехала только следить за тобой… да и молва ходит…
— Какая разница, Катя? — с досадой ответил князь. — Та, другая, тоже виновата, это с виду она честная да хорошая. Ты и сама видишь, что все слуги боготворят ее: для них она — ангел божий, а для меня — горечь да шипы… Я знаю, ты твердишь, что она невиновна, да только я в этом не уверен, и буду думать, как и раньше, что виновата. Наташа, та хоть не прикидывается.