И как раз там, в кафе «Маричка», во время тостов и веселья, Поле Секач, бывшей Огурец, и ее молодому мужу пришла в голову потрясающая мысль: обвенчаться в церкви! Поля прошептала эту свою мысль на ухо своей маме, блиставшей на свадьбе смуглой красотой не меньше самой Поли, и Таисия Демидовна так согласно закивала головой, что из высокой ее прически выпало сразу пять шпилек, Тогда Поля отыскала среди танцующих Филиппа Демидовича, увела его в уголок и ему прошептала свою мысль. Филипп Демидович любил племянницу, вдобавок был очень весел, и потому тоже закивал головой в знак согласия. В это время Андрей посвятил в их замысел своих родителей, и таким образом, здесь же, в кафе «Маричка», был составлен веселый план: ехать к Таисии Демидовне в городок Щ. и там обвенчаться.
Филипп Демидович находился в отпуске, и ему ничего не стоило устроить на своих «Жигулях» этакую послесвадебную прогулку из Киева в родной городок и отдохнуть здесь пару-тройку дней. В предстоящее воскресенье им с женой необходимо было вернуться в Киев, так как из «Артека» возвращался сын-семиклассник и нужно было встретить его на вокзале. А венчание — это так, блажь молодежи.
Словом, никакого значения этой чепухе Филипп Демидович не придавал.
— Ну, пускай себе сходят в церковь, — снисходительно посмеиваясь, сказал Филиппу Демидовичу и отец Андрея, тоже видный юрист и его коллега. — В Киеве я бы им не разрешил. А в какой-то там вашей Гороховке… Пускай себе подурачатся.
И потому стояла в доме Таисии тишина, потому и отдыхали все, что свадьба уже прошла и никаких новых забот не предвиделось. У Поли было свадебное платье и фата, были обручальные кольца, Андрей захватил с собой черный костюм. Оставалось только надеть все это и в назначенный час подъехать к церкви…
Лежать в саду было приятно. Солнце жиденько цедилось сквозь листву, низко пролетали желтогрудые синички. Пахло теплой травой, листьями, яблоками. Что-то тонко попискивало, что-то пожужживало. Эти приглушенные звуки и теплые запахи, бродившие в притененном деревьями воздухе, притупляли мысли, навевали дрему. Сон уже сморил Виолетту Кирилловну и Таисию, прервав их чтение, и Филиппа Демидовича тоже неодолимо клонило ко сну. Он еще продолжал водить глазами по газетным строкам, но смысл читаемого плохо доходил до его сознания. Где-то опять меняются правительства… идут переговоры… подписываются договоры… опять запущен спутник… Одно и то же, одно и то же, и ничем никого не удивишь…
Филипп Демидович опустил на траву газету, уже совсем не в силах бороться со сном. Но в это время кто-то вошел в калитку и тихо пошагал к крыльцу. Уловив эти осторожные шаги, Филипп Демидович привстал, прислушался и вышел из-за загородки, отделявшей двор от сада.
По дорожке двигался самый культурный человек Липовой аллеи Поликарп Семенович Ко́жух, живший напротив, в доме № 14. Был он в соломенной шляпе, в сандалетах на босу ногу и держал в руках авоську, где лежали бутылка минеральной воды «Поляна Квасова» и свернутые в трубочку газеты.
— День добрый. С приездом, Филипп Демидович, — сказал он, приподняв шляпу. — Вот шел из магазина и зашел. Если не обременю, посижу с вами полчасика. Хотел вчера зайти и не решился, посчитал — отдыхаете с дороги.
— Какое обременение, Поликарп Семенович? Я просто рад вас видеть, — ответил Филипп Демидович, все еще борясь с сонливостью и вовсе не радуясь приходу соседа, помешавшему ему вздремнуть.
Поликарп Семенович аккуратно постучал носками сандалет о землю, выбивая из них песок, сел на скамью, примостил рядом авоську с «Поляной Квасовой» и снял шляпу, подставив солнцу вспотевшую под шляпой довольно густую шевелюру с благородной сединой.