______________
* Заурядная (франц.).
Вдруг Никс нахмурился и раздраженно промолвил:
- Повернем... Сейчас полюбуешься вот этим мерзавцем, который пришел сюда...
"Мерзавец" в образе почтительного швейцара подошел к Никсу и, снимая фуражку с галуном, чуть слышно прошептал:
- Когда же? Все вам отдал, Николай Иваныч!
- Видите, женился... Получу... Вернусь через месяц... Все получите, почти тихо, чуть слышно промолвил Никс.
И внушительно и громко прибавил, сунув швейцару золотой:
- Так смотри же, Викентий!.. Ступай!
Никто, разумеется, не догадался в чем дело.
Швейцар, по-видимому, мало обнадеженный, что скоро посмотрит на свои деньги, не особенно горячо поблагодарил и, надевши фуражку, с мрачным видом пошел к выходу.
- Нет!.. Это черт знает что... Скотина вообразил, что удираю из-за его тысячи рублей...
Пробил второй звонок.
- Так будь другом, Венецкий... Все, что просил...
- Постараюсь, Никс.
- Один месяц пусть подождут... Один месяц - и все до копейки... Телеграфируй в Алупку... Разумеется, условно...
- Конечно...
Друзья вернулись к вагону.
Начались пожатия рук, объятия, поцелуи и пожелания.
- Счастливец Никс! - говорили приятели.
- Прелестная пара! - заметила какая-то дама.
Все посторонились, когда пожилой господин в фетре подошел к племяннице.
Он три раза поцеловал Мету, наскоро перекрестил ей лоб и сказал:
- До свидания, Мета... Если удосужишься, напиши - как погода в Крыму.
- Непременно, дядя... Будь здоров!
- Какое тут здоровье? - недовольно промолвил его превосходительство, точно Мета осмелилась желать здоровья человеку, который постоянно считает себя нездоровым и все-таки работает с утра до ночи, удивляя по временам авторов восторженных статеек "железной энергией и неусыпным трудолюбием" его превосходительства.
- Ты, дядя, взял бы отпуск... Нельзя так работать! - с трогательным участием проговорила Мета. - Приезжай в Крым...
- Отдохни ты за меня, Мета! - шутливо сказал дядя.
Мета уж была в объятиях матери, а пред его превосходительством словно выплыл из-за жены Никс, почтительно наклонив обнаженную, коротко остриженную белокурую голову.
- Ну, доброго пути, Николай Иваныч! - довольно равнодушно говорил пожилой господин, и взгляд его стал еще застланнее и, казалось, непроницаемее.
Он протянул маленькую руку в лайковой желтой перчатке и, слегка пожав руку нового родственника, не внушавшего доверия ни к его способностям, ни к его средствам, ни к его основательности, прибавил чуть-чуть мягче, но все-таки деловым тоном:
- Благоразумно сделали, что везете жену в Крым. Отдыхать и тратить деньги лучше дома, чем за границей!
Никс согласился и поспешил отойти, чтобы проститься с родными и приятелями.
Его превосходительство не стал ожидать третьего звонка.
Он сделал общий любезный поклон, сделал приветствие рукой Мете и твердой, быстрой походкой направился к выходу.
"К себе не возьму!" - бесповоротно решил он о Никсе.
И его превосходительство стал думать о весьма важной записке, которая лежала на столе в его кабинете. Его лицо оживилось. Он не сомневался, что запиской "подложит свинью" одному из своих коллег.
С уходом пожилого господина в фетре почти все провожавшие Руслановых словно бы почувствовали облегчение от необходимости льстить и от невозможности позлословить насчет его превосходительства.
Тотчас же пошли сдержанные обмены впечатлений.
Сестра его превосходительства, молодящаяся генеральша, первая же шепнула дочери:
- Я думала, что он хоть теперь тебе даст пакет, Мета... Он ведь знает, что мои дела не блестящи... И я не могла...
- Скряга! - ответила Мета...
- Эгоист был, эгоист и остался!
Какая-то родственница Меты говорила блестящему офицеру:
- Кажется, мог бы подарить что-нибудь приличное племяннице... А то скверненький браслет в сто рублей... И ведь одинок... Старый холостяк...
- Ну, не совсем одинок, - заметила другая дама.
- Не очень-то ему стоит эта дама.
- Скуп!
- И жалуется, что, кроме жалованья, ничего.
- Знаем мы эти "ничего"... И вдруг где-то имение в триста тысяч.
- Не мудрено. Рыцари без страха и упрека обязательно выигрывают на свой билет двести тысяч! - проговорил какой-то статский смеясь.
Красивый седой генерал говорил другому генералу.
- Ты знаешь... Я командовал полком, а он был в то время каким-то незначительным "чинушей".
Красивый генерал подернул плечами, точно был обижен и удивлен.
- А ловкая шельма... Слышал, недавно? - ответил генерал.
И не без завистливого смеха говорил что-то на ухо другому.
- Неужели?
- Все говорят.
Пробил третий звонок. Поезд тихо тронулся.
Мета и Никс весело кивали из открытого окна купе в ответ на поднятые шляпы мужчин и воздушные поцелуи дам.
Генеральша, отирая слезы, крестила в воздухе дочь и воскликнула:
- Да хранит тебя бог! Пиши, Мета!
Разбившись на группы, провожающие пошли к выходу. Слышались замечания о новобрачных.
- Никс прогадал... У Меты ничего.
- А пензенское?
- Один из воздушных замков матери... Кругом должна.
- А у Никса?
- Долгов еще больше.
- Бедная Мета... Она так любит.
- Этого мало... Бедняга Никс!
- Толком узнай, что получает.
- Влюбились...
- Никс!? Едва ли...
- Но как они будут жить?
- Дядя устроит... Заплатит долги Никса ради Меты...
- Не из таких американских дядюшек.
- Никс сам виноват. Не женись!
- И зачем Мета пошла за нищего?
III
Никс волновался... "Что даст ему женитьба?"
Он прибрал к месту букеты, коробки с конфетами, саки и чехлы с зонтами.
Мета сняла шляпу, посмотрела на себя в зеркало, сняла перчатки и взглянула на свои красивые руки с кольцами на длинных тонких пальцах.
Оба сели рядом.
"О делах еще рано!" - подумал Никс и поцеловал Мету.
Мета приникла к нему. Никс не без сентиментальности гладил ее волосы.
Мета, казалось, предпочла бы более серьезные доказательства счастия Никса. Когда он был женихом, не гладил головы, а целовался.
И, переполненная чувством, она почти умиленно, восторженно прошептала:
- О, как я люблю тебя! И как я горжусь тобой. Никс.
Что Мета, давно желавшая семейных радостей и считавшая флирт одним из приятных видов спорта, была как кошка влюблена в дьявольски красивого блондина, это было естественно и понятно. Но почему она могла гордиться Никсом, - этого не мог понять даже и при всей своей наглости Никс.
Кроме лица и сложения, он никакого повода для гордости не подавал.
Но это ему было приятно, - пусть гордится мужем!
И Мета, на которой он женился с специальной целью, ему очень нравилась. Кроме "души", у нее была и красота... Двадцать семь, правда, но моложава и свежа. Сложена отлично. Целуется вкусно, - видно, выучилась на флирте. Читает даже журналы. Умеет вести умные разговоры без претензий bas bleu*. Умеет одеваться. Влюблена и влюбится сильнее. С матерью не особенно дружна. Генеральша слишком афиширует своего юнца любовника, невозможного балбеса.
______________
* Синего чулка (франц. фигур. - ученой женщины).
Вот все или почти все, что знает Никс о жене.
Он подумал, что пока еще не может ею гордиться.