— Катьку — дедушке, — предложила Ада.
— У нас тихо, — сказал Веня. — Ты да я, да мы с тобой…
— Господи, как я вам завидую! — вздохнула Лиза.
— Айда? — спросила Ада.
— Нет, — твердо сказал Толик и взял Катьку на руки. — У меня завтра выезд на линию в семь тридцать. И вообще… отец дома не был месяц.
— О, черт возьми, — тихо и зло проговорила Лиза. — Когда же я перестану зависеть от…
— Прекрати, — жестко сказал Толик и открыл дверь в коридор.
Все вышли в переднюю. Слышно было, как в ванной хлестала вода и фыркал под душем Карцев.
— Чао. — Веня пожал руку Толику, подмигнул ему, как «свой своему», и первым вышел на лестницу.
Ада на секунду задержалась в дверях, шепнула Лизе по-бабски:
— Слушай, а дедушка-то у вас еще будь здоров!
Лиза оглянулась на Толика и незаметно провела ребром ладони по горлу — вот, мол, где все это…
…Потом, уже только семьей, сидели за столом. Катька сонно обмякла на коленях у Карцева, одной рукой держась за его шею.
Лиза посмотрела на жесткие заскорузлые пальцы свекра и сказала:
— Есть прекрасный фээргэшный крем для рук. На Новом Арбате его — завались. Я Толику уже раз десять говорила… С вашей работой его просто необходимо иметь в доме.
Карцев был в шерстяном тренировочном костюме. Редкие волосы прилизаны от воды после мытья.
— Купи, Лизок. Пригодится. Как работа, Толик?
— Нормально, па.
— Человек ко всему на свете адаптируется. В темноте начинает видеть… — сказала, как упрекнула, Лиза и встала из-за стола.
— Я боюсь в темноте видеть, — сонно сказала Катька.
— Ну-ка, Катерина!.. — Лиза подхватила Катьку с колен Карцева. — Спать! Скажи дедушке «спокойной ночи».
— Ты завтра в рейс не уйдешь? — спросила Катька у Карцева.
— Не уйду, Катька, не уйду. Спокойной ночи.
Лиза унесла Катьку.
— Ну, как жизнь семейная? — спросил Карцев у Толика..
— Нормально, — отвечал Толик, — У Лизки в институте скоро распределение будет. Ей бы что-нибудь подыскать.
— Надо пошустрить по гаражам, — сказал Карцев. — Такие вещи лучше всего через водителей персоналок делать.
— Точно! — оживился Толик. — Сообрази, батя!
— Попробуем…
Они выпили по рюмке. Закусили.
— Как рейс прошел? — спросил Толик.
— Нормально. Тебе что, деньги нужны?
— Да нет. Я просто так…
— А то смотри. Уж если на то пошло, так я все равно для вас работаю. Для Катьки, для тебя… Ну и для Лизы, конечно…
— Спасибо, пока не надо…
В кухню вошла Лиза.
— Виктор Викторович, вас к телефону, — она лукаво улыбнулась и заговорщическим полушепотом добавила: — Прелестный женский голос.
Она выразительно посмотрела на стенные кухонные часы и фыркнула. Было начало первого ночи.
Карцев растерянно пожал плечами и вышел из кухни. Он пробел сквозь широкий коридор в большую комнату, где на диван-кровати была приготовлена ему постель, и взял телефонную трубку.
А в кухне Лиза, начав мыть посуду, говорила Толику:
— Господи! Пожилой человек, только что пришел из рейса… Ну почему к нему нужно звонить в начале первого?! Как эти бабы ничего не понимают?!
— Какие «бабы»? Что ты болтаешь? — неприязненно спросил Толик.
— Какие бабы могут звонить по ночам. Отгадай.
— Прекрати, Лизка, — сказал Толик. — Человек месяц в доме не был, а ты…
— Толик! Я ведь могу забрать Катьку и уехать в Перово к маме. И не мешать вам жить с отцом прекрасной мужской жизнью.
— Ну, Лизок… О чем ты? — Он встал и попытался обнять жену, но та отстранила его.
— Я должна тебе доложить, что, несмотря на возраст, твой отец еще прекрасно смотрится… И он, наверное, сам был бы рад…
В дверях кухни показался Карцев. Он был респектабельно и модно одет.
— Лизок, ты не помнишь, где мой плащ?
— Сейчас принесу, Виктор Викторович. Я его в шкаф перевесила, — торопливо сказала Лиза и понимающе улыбнулась Карцеву.
— Ты куда, па? — напряженно спросил Толик.
Лиза подала Карцеву красивый переливчатый плащ.
— Ну какая тебе разница? — с упреком сказала Лиза Толику.
— Я к дяде Сереже Пушкареву. Что-то его там сердце прихватило… Спасибо, Лизок. Я, может, у него там до утра останусь… Привет, ребятки!
И Карцев ушел.
— Знаем мы эти сердечные прихваты, — холодно сказала Лиза.
— Все-то ты знаешь! — заорал на нее Толик.
Карцев подъехал на такси к Серегиному дому как раз в тот момент, когда врач «неотложки» садился в свой «Москвич».