— Можно. Но лучше не надо.
"Главное, чтобы не спросил, как он заряжается, а то придётся признаться, что стреляет эта штука вполне современно, обычными пистолетными пулями, без набора съёмных кремней, отдельной пороховницы, шомпола и всего, что ему полагается по внешнему виду. — Гиацинт полузакрыв глаза безразлично следил за восторгом юного пажа. — Слава, Богу, оставил, наконец-то".
Розанчик осторожно опустил пистолет обратно на стол.
— Слушай, я чего сказать хотел, кроме извинений. Пойдёмте, погуляем, я вам город покажу. Мы ведь здесь жили целую неделю, пока ждали вас с Виолой. Твои, ведь, в театр поехали, да?
Гиацинт усмехнулся:
— "Мои"… Да, у них сейчас репетиция, а вечером спектакль.
— Какой?
— "Райский Сад". Это пьеса одной австралийской писательницы, мадам Бугенвиллеи.[2] Мы видели с тобой, как они репетировали этот спектакль. Помнишь?
— Это в тот день? Когда ездили за ядом? Помню. Мы пойдём вечером?
Граф качнул головой:
— Думаю, нет. Вообще-то, как хочешь.
Розанчик насмешливо прищурился:
— Опять "тоска зелёная"?
— Да я эту пьесу почти не знаю. Она такая… эпическая, белым стихом, как у Шекспира.
— Бр-р… — поёжился Розанчик. — Пусть мадам маркиза едет, если хочет. Я — "пас"![3]
Гиацинт засмеялся:
— Всё с тобой ясно. А насчёт города, мы сейчас соберёмся. Виола, кстати, ещё спит.
Розанчик удивлённо раскрыл глаза:
— Так десять часов уже!
— Ну и что. Пусть отдохнёт человек. Мы вчера очень рано встали, ехали полдня, потом здесь мотались по городу…
— Без меня! — вставил Розанчик и вздохнул: — Хорошо, когда вы будете готовы?
— Через полчаса встречаемся во дворе… нет, лучше здесь, — перебил сам себя Гиацинт, сообразив, что по одному на улице появляться пока не стоит. Даже во дворе гостиницы.
Проводив Розанчика, он вернулся в спальню. Виола давно уже проснулась и рассеянно перебирала кружева на тончайших простынях.
— Как спала моя королева? — поклонился ей Гиацинт.
Она обвела взглядом белый потолок "люкса" с позолоченной лепкой, остановилась на кружевном пологе и вздохнула:
— Хорошо…
— Не верю.
Она стукнула кулаком по воздушной перине:
— Надоело мне всё это! Не могу больше видеть эти рюшки и кружева. — Изображая капризную девочку, она шутя заколотила руками и ногами по постели: — В каюту хочу-у! Где холодно, где жёсткий диван, вставать в пять утра и сразу ледяной солёный ветер в лицо!
Гиацинт в притворном ужасе отшатнулся и всплеснул руками:
— Господи! Заразилась!! Да у неё придворная лихорадка! А при такой болезни постельный режим жутко вреден, — он взял со стула голубое шёлковое платье и бросил в жену: — Одевайся! — И мягко добавил вполголоса: — Через пару дней всё закончится…
.
[1] физалис Франшетти (Phisalis franchetti) многолетнее декоративное растение семейства Паслёновых (Solanaceae). С ярко-оранжевыми кожистыми чашечками и красно-оранжевыми блестящими плодами внутри.
[2] бугенвиллея (Bougainvillaea spectabilis), вьющееся растение семейства Ночецветных. Происходит из Бразилии, растёт в Африке, Австралии.
[3] от англ. Pass — передача, термин карточной игры, означающий отказ в повышении ставок, пропуск игры и т.д.
51.
*****
Покидая отель для мирной прогулки с друзьями, Гиацинт, само собой, не забыл пристегнуть шпагу и опустить в карман пистолет "на всякий случай". Впрочем, Розанчик также прихватил свою короткую пажескую шпагу, а Джордано не расставался с красивым флорентийским кинжалом. Это оружие они носили с собой повсюду, где разрешалось, скорее по привычке, чем для защиты.
Карманы мальчишек всех времён и народов — кладовая всевозможных сокровищ. Во все века там хранились вместе самые необходимые и самые фантастические вещи. А то, что в кармане любого мальчишки каких угодно времён скорее найдётся нож, чем носовой платок, спички или, скажем, часы — это не тайна.
Зачем он?
"Ну, надо же чем-то яблоко разрезать, чтобы поделиться с другом…" — более чёткий ответ вы вряд ли получите. Но те, кто имеет возможность носить нож у пояса, никогда от этой возможности не откажется, будь они даже самыми тихими и послушными детьми на свете. А Розанчик и Джордано такими в общем-то не были.
Поэтому Гиацинт отметил полную боевую готовность их небольшой компании. Скользнув взглядом по арсеналу мальчишек, мысленно одобрил его. У него самого в кармане пожизненно болтался складной морской ножик — память о Марселе и о первых рейсах, который он давно уже не считал оружием. Так, для удобства, вдруг понадобится.
— Куда пойдём? — спросили друзья Розанчика, который вызвался быть гидом.
— Да так, побродим по окрестностям, заглянем в собор. В пригороды не пойдём — чего там хорошего, а здесь есть такие интересные маленькие лавки, где продаётся всё что угодно… Потом движемся к площади Фернандо Медичи, посмотрим на памятник, на здание Ратуши. Ну и… — паж опустил глаза.
— "Ну и" — в последнюю очередь, — предупредил Гиацинт. — В остальном, программа экскурсии принимается. Пошли!
Они заглядывали во все магазинчики, бродили по старым улочкам Ливорно, любовались высокой башней ратуши с большими круглыми часами. С интересом обошли вокруг внушительного бронзового памятника Фернандо Медичи с четырьмя маврами на постаменте.
Но, куда бы ни шли — улицы, переплетаясь и коварно лавируя, вновь приводили их на площадь Ратуши, причём, к её южному краю, откуда спускалась улица к порту.
Розанчик в очередной раз погрозил кулаком чёрным бронзовым маврам, тем самым, отводя от себя подозрения, будто он умышленно рвётся в порт.
— Честное слово, оно само получается, — оправдывался паж. — Ливорно, наверное, так устроен. В нём, куда ни пойдёшь, всё равно выходишь к морю. Честное слово, Джордано, скажи! Мы ведь уже сколько раз ходили здесь. Он просто так устроен и всё.
Гиацинт согласился, непонятно, всерьёз или с насмешкой:
— Естественно. Поверь моему опыту, все портовые города так устроены. — Граф стрельнул глазами по сторонам. Обернулся к Розанчику: — Идём, раз ты так хочешь.
"В конце концов, какая разница? Всё равно за нами хвост от самого отеля. Может, в порту удастся рассмотреть их поближе".
Розанчик радостно рванулся вперёд, но тут вмешалась Виола:
— Ещё по набережной бродить целый час? Только расстраиваться, потому что: "смотри, а трогать не смей!" — как маленьким детям! И вообще, я есть хочу, идёмте лучше в тратторию.[1]
В подтверждение слов Виолы, часы на ратуше проснулись и, вызвонив пару тактов мелодии, торжественно пробили один раз.
— Ага?! Уже час дня, на обед мы опоздали, а я с утра ничего не ела. — Графиня оглянулась на друзей: — Сейчас мы идём обедать. Куда, решайте сами, мне всё равно. Есть возражения, синьоры?
Джордано достал из кармана кошелёк. Взвесил на ладони и, похоже, остался доволен состоянием своих финансов, потому что весело предложил:
— Пойдёмте во французский ресторан, напротив отеля. Розанчик, помнишь, мы обедали там в первый день, когда приехали из Флоренции встречать "Дельфиниум".
Розанчик мечтательно закатил глаза:
— Помню… Там всё очень-очень вкусное, но… идёмте лучше в таверну на набережной.
— Чем же это лучше? — скептически спросил Гиацинт. — Там нет пристойной таверны, чтобы и хорошо пообедать, и в приятном обществе, а в окне чтоб качался кораблик на рейде…
— Так это только в раю бывает! — хмыкнул Розанчик.
Виола не выдержала и вмешалась в обсуждение:
— Мальчики, решайте скорей, а то упаду здесь и умру!
— Прямо сейчас? — бесстрастно осведомился любящий муж.
— Да! Здесь и сейчас!
— Ну, кафе там, по крайней мере, есть? — умоляюще спросил Розанчик.
— Кафе — есть.
— Тогда пошли!
Все четверо быстро зашагали вниз по улице.