.
[1] trattoria — ресторанчик (ит.)
52.
В порту как всегда оживлённо и интересно. В дальнем конце залива на набережной, прямо над водой, расположилась маленькая пиццерия. Удобно устроившись за столиком, на веранде с видом на море, друзья заказали пиццу.
Решили взять пиццы четырёх сортов, порезанные, а потом сделать мозаику из долек, чтобы каждому досталась по четыре разных куска. Розанчик заказал "Везувий", с разбросанными по поверхности оливками, помидорами, колбасой, сыром и всем-что-есть. Джордано — "Маргаритку"[1] с сыром и помидорами. Голодная Виолетта проявила патриотизм и заказала "Наполетану"[2] со шпротами, перцем и томатным соусом. Гиацинт решил не отставать от супруги и тоже заказал пиццу полагавшуюся ему по рангу как капитану — "Фрутти ди марэ"[3] с мидиями и осьминогами. В ожидании заказа они любовались видом с веранды.
Море казалось ярким как никогда, но не синим, а полосатым. Три широких цветных пятна играли мелкими солнечными бликами. У берега вода прозрачно-зелёная, просвеченная яркими лучами. Дальше, на отмели, очертившей границу гавани, разлилась светлая бирюза — такой цвет обычно бывает только на картинках, его-то и называют "цветом морской волны". На горизонте море было таки синим — глубоко синим, отсвечивающим позолотой.
Интересно, кто придумал, что синий цвет — холодный? Художник он или учёный — неизвестно, достоверно одно: этот кто-то никогда не видел Средиземного моря. Ни во сне ему не дано было это откровение, ни наяву и уж тем более, не видел он синего цвета волн у берегов Ливорно.
Розанчик приблизительно так и высказался, на что Виола ответила уточнением:
— Синий цвет вообще — холодный, по художественным понятиям. А оттенок у него сейчас тёплый. Как он может быть холодным, если это не цвет, а морские волны, да ещё в такой жаркий день!
Такая "живописная концепция" устроила всех. Но развивать её дальше нет смысла: во-первых, она и так хороша, а во-вторых, им наконец-то принесли пиццу, и художественный замысел четвёрки воплотился в составлении мозаичных пицц из секторов с разной начинкой.
С аппетитом жуя "неаполитанскую" часть своей пиццы, Розанчик чувствовал себя почти в раю, потому что перед его взором всё-таки качался кораблик на рейде. Причём, не один, а даже три с половиной. Понятно, "Дельфиниум", ещё два неизвестных судна вдалеке, и совсем близко — цветная корма "Зингары".
Гиацинта сейчас не очень интересовал морской пейзаж. В кафе за ними никто не вошёл, очевидно, преследователей интересовало только их местонахождение, а не разговоры. А если бы шпионы, к примеру, потеряли четвёрку в пёстрой толпе на набережной, то, где живут "клиенты" уже известно…
"Весёленькая история, — Гиацинт смотрел на своих счастливых друзей, уплетающих пиццу и беззаботно наслаждающихся жизнью. — Так дело не пойдёт, надо что-то придумать…"
Прогулка в этот день преподнесла ещё один сюрприз: лёгкие перистые облачка, висевшие в небе уже пару часов, выросли, сменились кучевыми и явно намекали на то, что пора возвращаться домой. На "Дельфиниум" решили не идти.
Хотя пантомима облаков была понятна Розанчику не хуже остальных, он всё же обиделся и снова стал ворчать, что если бы они сразу пришли в порт, да если бы поменьше сидели в пиццерии из-за Виолы, то всё бы прекрасно успели, а ещё лучше могло быть, если бы Гиацинт взял его вчера с собой…
Граф Ориенталь взялся за голову:
— Ну, начинается…
— Нет, продолжается! — запальчиво возразил паж. — Ты правда эгоист.
Джордано предупреждающе дёрнул друга за рукав:
— Опять заводишься?
— Да, опять!
.
[1] известный сорт — пицца “Маргарита”
[2] “Napoletana” — Неаполитанская (ит.) известный сорт пиццы.
[3] “Дары моря” (ит.)
53.
*****
Они уже подходили к отелю, когда всё-таки начался дождь. До вечера Розанчика нигде не видели, и в номере его не было. Ужин все заказали в комнаты. Мелкий дождь ещё продолжался и не располагал к светской беседе внизу, в ресторане.
Поздно вечером, около одиннадцати часов, Розанчик весь мокрый, явно только что с улицы, постучал в дверь номера 64. Через пару секунд дверь приоткрылась. Гиацинт появился на пороге в роскошном синем халате турецкой расцветки. Спокойно завязал пояс халата и вопросительно посмотрел на друга.
Розанчик явно нервничал:
— К тебе можно?
— Нельзя.
— Я по важному делу!
Гиацинт стоял, как скала:
— Уже довольно поздно. Поговорим завтра утром.
— Но ты мне нужен сейчас!
Граф усмехнулся:
— Очень мило. Розанчик, я не против дружбы в любое время суток, но есть же безусловно святые вещи…
— Брачное ложе, например, — ехидно сказал паж.
— Нет. Свобода личной жизни. Иногда, — сделал ударение Гиацинт, — я тоже имею на это право.
Розанчик отвел глаза и тихо сказал, проведя пальцем по косяку двери:
— Конечно, я понимаю. Ты — взрослый, имеешь полное право на личную жизнь и тебя иногда нельзя назвать иначе, чем "граф", но мне надо поговорить с тобой именно сейчас. Выйди, пожалуйста…
Гиацинт закрыл дверь снаружи и прислонился к стене, опустив руки в карманы халата:
— Ну?
Розанчик тяжело вздохнул:
— Долго рассказывать. В общем, нам грозит какая-то опасность.
— Давай всё по порядку.
Паж виновато шмыгнул носом:
— Начать с того, что мне приснился кошмарный сон вчера ночью, будто с тобой случилось что-то плохое.
— Неудивительно, — заметил Гиацинт. — Ты вечером желал мне всяких ужасов, вот и приснилось.
Розанчик отрицательно мотнул головой:
— Не думаю. Но в любом случае, сон меня напугал, поэтому я и явился мириться с утра пораньше, чтобы ты никуда не ушёл один. Ну, потом я опять расстроился из-за яхты… — Паж вздохнул и продолжал: — Когда мы вернулись, я заметил, что за нами наблюдают какие-то люди. Сперва думал, мне показалось, но они долго торчали внизу, в холе гостиницы и явно не собирались уходить.
— Может, они хотели всего-навсего переждать дождь. — Граф безразлично пожал плечами, прекрасно понимая, что говорит чушь. Розанчик кивнул:
— Я тоже так себя уговаривал. Но мысль о них не давала мне покоя. Захотелось проверить, следят ли они за нами или нет.
— И ты решил ночью прогуляться под дождём, — устало вздохнул Гиацинт. — Молодец, ничего не скажешь.
— А что мне было делать? Один из них действительно потащился за мной. Я обошёл пару кварталов, стараясь избавиться от него. Потом я его некоторое время не видел, но когда возвращался к отелю, этот тип шёл следом. Остальные ушли из гостиницы, но они всё равно здесь. Пошли, посмотришь…
Они вместе приблизились к окну в коридоре, выходящему во двор гостиницы. В магазинчике напротив горел свет. Под цветным брезентовым навесом на крыльце обрисовывались фигуры троих мужчин.
— Мне с балкона их хорошо видно, — сказал Розанчик. — Хочешь, убедись сам! Эти бродяги следят именно за нами. — Он пристально смотрел на друга, не проявившего никаких чувств и не выказавшего интереса к появлению неизвестных соглядатаев. — Не веришь?
— Верю. Просто я знаю об этом ещё со вчерашнего дня. Могу успокоить: ты их вряд ли интересуешь.
Розанчик топнул ногой:
— А мне от этого легче? Охотятся они за кем-то одним или за всеми — неважно. Надо что-то делать!
— До утра мы всё равно ничего не выясним, — возразил граф. — Сейчас ложись спать. Днём разберёмся…
Розанчик отвернулся. С трудом проговорил, не поднимая глаз:
— Я боюсь. Не могу я быть один в своей комнате. Сразу мысли всякие, типа: второй этаж, влезть на балкон проще простого… Никто не услышит, если что случится и вообще…
Гиацинт обнял его за плечи одной рукой:
— Только без паники. Я также не знаю, чего им от нас надо. Успокойся пока. Думаю, Джордано не будет против, если ты переночуешь у него в номере.