— Будет, — заверил "студент", и они разошлись в разные стороны.
Амариллис не было надобности следить за ними, чтобы узнать, кто куда пойдёт. Сама она отправилась в отель "Ливорно". С чёрного хода её не пустили, а мозолить глаза "студенту" и его банде совсем не хотелось. По водосточной трубе она легко влезла на второй этаж и постучала в окно кабинета 64-го номера-люкс.
Гиацинт и Виола уехали в порт. Актриса этого не знала, но поняла, что здесь проникнуть в отель не удастся. Спустившись на землю, отсчитала пять номеров, ориентируясь по балконам и, цепляясь за камни, влезла на подоконник первого этажа. Извиваясь ящеркой, добралась до балкона комнаты Джордано и перелезла через перила.
Джордано и Розанчик подскочили, когда она возникла перед ними, но быстро пришли в себя, узнав Амариллис. Собственно, они целый день ожидали нападения и почувствовали даже лёгкое разочарование, узнав свою подружку.
— А, это ты… — протянул Розанчик. — Что за визиты "а-ля Гиацинт"? Это привилегия графа лазить к друзьям в окна.
Амариллис нетерпеливо дёрнула локтем:
— Я не могла пройти по лестнице, за мной следят.
— За тобой тоже? — изумился Джордано.
— Представь себе.
Актриса выглянула в окно. Снова начинается дождь, преследователей не видно.
— Ничего себе, середина лета! — вздохнула она. — Куда делись наши молодожёны?
Друзья с удивлением переглянулись:
— Они не возвращались? Значит, ещё в порту. Они уехали с утра.
Амариллис спокойно прошла через всю комнату и открыла дверь в коридор. Уходя, обернулась:
— Когда приедут, пусть поднимутся ко мне. Мы с Наталом их ждём.
Джордано покачал головой, уточняя:
— Не "их", а "его". Виола ничего не знает.
Актриса движением бровей показала, что ничуть не удивлена:
— Тогда мы ждём его. Хотя, это нечестно…
.
[1] семейство Лилейных ((Liliaceaе) — включает около 3000 видов растений, среди них лилии, тюльпаны, гадючий лук и др.
[2] Gilio — лилия (ит.)
55.
Через час Гиацинт взбежал по лестнице на третий этаж и остановился перед комнатой своих соседей сверху, № 94.
Дверь открылась сама, раньше, чем он постучал. Натал молча, жестом пригласил его войти. Амариллис восседала в кресле, как на троне, и только приветственно кивнула другу. Граф отодвинул от стены один из стульев и уселся напротив, приготовившись к долгой беседе:
— Рассказывай.
Натал (которому, кстати, сестрица ничего не сказала, решив не тратиться дважды на описание всех подробностей) устроился рядом. Амариллис поведала им о своём расследовании и друзья то смеялись, представляя себе балбеса-Джилио, собирающего шпильки на мраморных ступенях, то мрачнели, думая о том, какой опасности подвергала себя их неподражаемая артистка, гоняясь по всему городу за бандитами, которые явно шутить не намерены. Описав, наконец, как она проникла в отель, Амариллис заслужила полное признание её таланта сыщика, скалолаза и в первую очередь — актрисы.
После того как они обсудили разговор бандитов и особенно тревожные реплики по поводу какой-то операции в порту (вероятнее всего, речь идёт о "Дельфиниуме"), они решили быть особенно осторожными, не выходить поодиночке и без оружия и продолжать слежку за теми, кто следит за ними. Неизвестно ещё, кто кого!
Полиция доверия абсолютно не внушала, поэтому решили пока обойтись без неё. Особенно Амариллис настаивала на возможности переиграть бандитов. Правда, для этого надо толком узнать их планы.
Натал стукнул кулаком по колену:
— Представляешь, старик! Вот сестричка, ей бы в криминальную полицию, а не в театр.
Гиацинт с полным согласием кивнул:
— Я это всегда говорил. Набережная Орфевр в Париже давно плачет по этой ученице старика Мегрэ.
Амариллис пренебрежительно хмыкнула:
— Подумаешь! Нас вот, в следующий сезон зовут в Англию, так если на то пошло, я бы лучше сотрудничала со Скотланд-Ярдом. Мне Шерлок Холмс больше нравится.
Её брат шутя возмутился:
— И не стыдно? Где же твой патриотизм, исторические корни наконец!
— В Бразилии, — ехидно ответила Амариллис. — Но, правду говоря, мой опыт сыщика корнями уходит в Париж. И в то, что я больше года играю в детективе "Отель "Эдельвейс" мадам, которая расследует убийство. А это — про Англию.
— А написал этот "Отель" кто? — не уступал Натал, толкая ногой своего друга. — Скажи ей! Ты же не англичанин какой-нибудь!
Амариллис звонко хохотала:
— Он, судя по афише, вообще-то ирландец, так что не считается!
Граф примирительно поднял руку:
— Да ради Бога, пусть будет Шерлок Холмс! Не спорь, Нат, всё равно бесполезно.
Амариллис вдруг перестала смеяться и посмотрела на него. Её глаза сузились:
— Почему Виолетта не знает? Её что, это не касается?
Гиацинт не ответил. Встал и подошёл к окну. Улица была пустынна. Граф посмотрел на друзей:
— Да я, в общем, никому не говорил с самого начала. Вы же сами узнали. Розанчик — тоже. А Виоле как-то не выпало случая сказать…
Амариллис по-кошачьи улыбнулась:
— Хм, захотел бы, нашёл случай. Ладно, я сама как-нибудь скажу. Слушай, сходите сегодня все вместе в театр на ранний спектакль в пять часов. Нам не надо гулять поодиночке.
— А что сегодня?
Она засмеялась:
— Твой любимый водевиль: "Влюблённый садовник".
— О, отлично! — оживился граф. — Дадите сыграть тётушку Ежевику, придём.
Актриса профессионально обиделась и скорчила недовольную гримасу:
— Это шантаж, ваше сиятельство! Что за мода входить в спектакли без репетиций?
Гиацинт весело подмигнул:
— А мы успеем! За вами должок с прошлого раза.
— Ну что ж, — Амариллис притворно опустила глазки. — Я передам мэтру вашу нижайшую просьбу. Ох, как он обрадуется! — похоронным тоном сказала она.
56. Банкет у Сантолина
.
— Нет, это никуда не годится! — ругал Гиацинт отца и тёщу.
Те нераскаянно улыбались.
— Позор! Нет у нас сплочённости в семье и всё.
Он упал в кресло, бессильно бросив руки через поручни.
— Но, дорогой мой, — смеялась Матиола. — Мы же не знали, что встретим Сантолина. Так получилось!
— "Так получилось!" — сказал на суде герцог Синяя Борода, когда его спросили, за что он убил семь своих жён вместе с тёщами! — передразнил её Гиацинт.
— Сынок, — осторожно заметил герцог Провансальский. — По-моему, Синяя Борода убивал только жён.
— А мне так больше нравится, — возразил нежный зять маркизы Матиолы. — Нет, всё-таки! Только мы собираемся идти в театр, нашей встрече с прекрасным что-нибудь да мешает. На что это похоже!
— На роковую связь событий, — Матиола сделала "страшные" глаза. Граф возмутился:
— Но почему именно театр?
— Весь мир — театр, сынок, в нём женщины, мужчины — все актёры, — глубокомысленно заметил герцог Провансальский, пряча улыбку.
Гиацинт протестующе махнул рукой:
— Не надо, папа. Я и так вижу: ты создан играть Короля Лира, а мадам маркиза — выл-литая Леди Макбет, но я, лично, из другой оперы!
— Это почему же? — сладко пропела Маттиола. — Вы с моей доченькой — близнецы из "Двенадцатой ночи". Виола и Себастьян!
— Да оставьте Шекспира в покое! — страдальчески взвыл граф. И добавил, лукаво кося на Матиолу: — Могли бы и на водевиль сходить…
— На какой? — у маркизы заблестели глаза.
— На очень старый французский водевиль "Влюблённый садовник", — нараспев ответил Гиацинт.
— На "Садовника"? Да с удовольствием!! И Сантолина с радостью пойдут, а в гости к ним поедем после театра, — решила маркиза.
Граф моментально пружинисто сел в кресле:
— Правда? Обещаете?
— Обещаем, куда мы денемся, — проворчал герцог. Маркиза заинтересованно спросила: