Полицейский остановился и повторно просмотрел документ.
— Вот, небольшой нож с откидным лезвием, длиной около шести дюймов. Рукоятка чёрная, деревянная. Найден на мостовой на значительном расстоянии от всех трёх тел… Тут даны замеры в шагах, — пояснил он.
— Можно на него посмотреть? — спросил Розанчик.
Начальник полиции недоумённо пожал плечами:
— К чему? Это обычный старый нож, не кинжал, а так… Привозной, наверное, из Африки. У многих матросов и рыбаков есть похожие. Не думаете же вы, что такая бандитская штука могла принадлежать вашему мужу, графиня?
— Нет, не думаю, — спокойно ответила Виола. — Я в этом совершенно уверена! Принесите.
Ильм участливо посмотрел на молодую женщину — девочку, дочь его Матиолы. Она явно сходит с ума, бедняжка, но раз ей так хочется…
— Сержант Крапива,[1] — окликнул Ильм молодого стражника, стоящего у двери, — принесите из комнаты вещественных доказательств… — (он сверил по каталогу), — номер пятьдесят девятый! Это из сегодняшней партии. И прихвати лист экспертизы. Посмотрим, что за штука, — проворчал полицейский.
— Лист у вас, господин начальник, — возразил Крапива.
— Да? Ступайте, сержант.
Ильм порылся в папке, лежащей перед ним на столе, вздыхая, подошёл к полке стенного шкафа и снял другую подшивку документов.
— Угу, вот ваш ножик… Так… Чёрная ручка с инкрустацией, с пружиной, лезвие длиной в шесть дюймов, угу… — в полголоса читал полицейский.
Розанчик и его спутницы взволнованно ждали. Через минуту сержант принёс серый бумажный пакет с приклеенным номером 59 и положил его на стол перед шефом.
— Благодарю, сержант, — Ильм открыл пакет и на лист с описанием места происшествия с глухим стуком выпал небольшой деревянный брусочек. Розанчик глубоко вздохнул:
— Это он. Это его нож…
.
[1] крапива двудомная (Urtica dioica)
64.
Мог ли паж не узнать предмет своей многолетней зависти?
"Перочинный ножик", выглядел неслабо, но Гиацинт действительно много раз точил им перья и карандаши, ещё в Оранжерее на уроках, а потом при дворе. Мог Розанчик не узнать его? Нож, с чёрной полированной ручкой из эбенового дерева, с "трилистником" из трёх неровных осколков слоновой кости.
Паж протянул руку и осторожно взял "вещественное доказательство". Ручка с вырезанными выемками для пальцев была гладкой и холодной. Убрав пальцы с боковой прорези, Розанчик с усилием повернул тугое кольцо. Сбоку из щели вылетело лезвие — заточенное с одной стороны и с пилкой, похожей на рыбий скелет, с другой.
— Он самый, — улыбнулся Розанчик старому знакомому. — Второго такого нет.
Виола и Амариллис также не раз видели этот морской трофей у Гиацинта. Вчера утром муж чистил им Виолетте апельсины на завтрак, а она капризничала, не желая есть дольки и требуя разрезать апельсин на тонкие лучистые кружочки. Он и резал. А ночью…
Этот нож пока что единственный свидетель того, что случилось ночью. Виола расширенными глазами смотрела на лезвие абсолютно бурое от крови. Она потребовала прочитать данные по экспертизе.
— Вы официально подтверждаете, что эта вещь — собственность вашего мужа? — недоверчиво нахмурился Ильм.
— Да, подтверждаю, — заверила Виола.
Начальник был поражён, усы его топорщились от удивления, и он задумчиво пригладил их, прежде чем продолжать разбирательство:
— Гм, тогда интересная штука получается, мадам. Вот, эксперты заявляют, что раны всем троим нанесены именно этим оружием. Нож с пилой и даёт достаточно характерные порезы. Сравнительный анализ крови с лезвия так же подтвердил её совпадение с группой крови убитых и раненого. Отпечатки пальцев с рукоятки ножа не принадлежат ни одному этих трёх бандитов…
— Поищите эти отпечатки в нашем номере! — хмыкнула Виола, успокоившись, относительно крови на лезвии. — Их там предостаточно!
Начальник полиции постучал карандашом по стакану с водой на своём столе. (Ильм рассчитывал, что придётся отпаивать барышень валериановыми каплями, когда они будут рыдать и биться в истерике). Он постучал по стакану, как бы призывая к порядку.
— Мадам, вы хотите сказать, что этих бандитов мог убить граф Ориенталь?
Она спокойно кивнула:
— Естественно. И жаль, что только двоих.
Розанчик считал что-то на пальцах. Подумав, хрипло высказался:
— Значит, всего их было больше шести, но меньше двенадцати, раз трое остались… Восемь-десять, где-то так, шеф.
— Удары убитым нанесены профессионально, наверняка, — размышлял вслух Ильм. Розанчик снисходительно улыбнулся:
— А чему вы удивляетесь?
Начальник полиции подкручивал усы, раздумывая над новыми фактами. По следам и общей картине свалки, похоже, что дрались действительно человек десять.
"Это что же, он был один против девяти или против восьми, уложил на месте двоих, ранил, тяжело ранил, третьего и исчез вместе с остальными?" — Ильм представил себе озорного белокурого мальчишку, зятя Матиолы, которого мельком видел вчера в гостях.
— Да нет, вряд ли… — вслух произнёс начальник полиции. — Хотя…
— Что ещё вы можете нам сообщить? — невежливо прервала его раздумья Амариллис. — Где, по-вашему, находится сейчас Гиацинт?
Ильм развёл раками:
— Это из области догадок, мадемуазель… м-м… Кливи`, но если он жив…
— Он жив, — перебила Виола.
Полицейский терпеливо кивнул:
— Разумеется, нам всем хочется в это верить. Так вот, если он жив, то, вероятно, находится в руках тех людей, которые на него напали этой ночью. Возможно, им нужен выкуп или какие-то сведения. Достоверно лишь то, что его тело не найдено на площади. Может быть, вы желаете осмотреть трупы?
— Да! Желаем! — не раздумывая, ответили в один голос молодые дамы.
Розанчик поражённо уставился на девчонок. Он никак не ожидал от них подобного энтузиазма и сам не разделял его. Ильм, повидавший на своём веку много родственниц потерпевших, удивился не меньше.
— И поговорить с раненым мы тоже желаем, — пристально посмотрела на полицейского мадам графиня.
— Пожалуйста. Сержант вас проводит, — шеф ливорнской полиции подкручивал ус, скрывая растерянность. Виола бросила прицельный взгляд на стол:
— Я полагаю, вы позволите забрать имущество моего мужа? — она указала на нож.
— Это не положено, мадам! — возмутился Ильм. — Это вещественное доказательство и оно будет фигурировать в деле как орудие убийства.
— Самообороны, господин Ильм!
— Это ещё будет решать суд.
Виола с притворным изумлением всплеснула руками:
— Да ну?! А я полагаю, вы отдадите мне нож и спишете его как потерянный. Не мне вас учить!
У полицейского усы встали дыбом:
— Что ты такое говоришь, девочка! Я не отдам вам главную улику, а насчёт правомерности её применения будет решать суд!
Виола ядовито улыбнулась, а глаза остались холодными, как две льдинки:
— Да? А вы так же говорили бы, будь здесь моя мама? Считайте, что вы ей подарили свою "главную улику". А чтобы вызвать в суд моего… то есть ЕЁ зятя за убийство в целях самозащиты, его надо сначала найти!
— Но…
— У вас есть возражения? — сухо засмеялась Амариллис. — А оправдание у вас есть? У вас есть алиби на вчерашний вечер, когда под защитой, практически в присутствии самого начальника полиции города совершилось вооружённое нападение на дворянина, подданного иностранной державы? И вообще, у вас в городе с охраной правопорядка и обеспечением безопасности граждан творится чёрт знает что! На это у вас есть существенные возражения? Я хочу их услышать!!
Поскольку Ильм не нашёлся, что сказать вот так, сразу, Виола величественно кивнула и забрала нож прямо из раскрытой ладони полицейского:
— Он мне нужен для следственного эксперимента. Прикажите сержанту показать нам тела убитых.