Джордано и Натал провели эти часы в порту, разыскивая хоть какие-то ниточки, ведущие к бандитам. Они связались с экипажем "Дельфиниума" и узнали их мнение о случившемся.
То ли Гиацинт специально подбирал в команду таких ребят, чтобы не умели падать духом, то ли морская жизнь приучила их быстро реагировать на любые повороты судьбы и сразу искать пути к решению, неизвестно. Только команда встретила весть об исчезновении капитана с решительной злостью: найти мерзавцев как можно скорее и рассчитаться с ними!
В то, что капитан мог умереть, никто не верил. Они не отгоняли эту мысль от себя, нет, она просто не приходила к ним. Совсем. Вся команда, во главе с боцманом, (а ведь прежде Баобаб отличался весьма пессимистическим настроем и предполагал всегда самое худшее), твердила в один голос, что капитан жив, и иначе быть не может. Просто гипноз какой-то. Джордано сказал, что Гиацинт наверное передал им всем свой дар ясновидения и "… теперь мы просто знаем, что он не умер, и всё". Короче говоря, вопрос не обсуждался. Они свято верили в успех и готовы были искать своего друга хоть на краю света. И обязательно найти!
Сам граф, глядя на такую уверенность в своём бессмертии, наверняка бы с усмешкой покачал головой: "Молодцы, нечего сказать…"
Да, вера в него была железная. Бронированная многочисленными примерами из жизни. Поэтому, по призыву Натала и Джордано весь экипаж немедленно начал розыск.
Через два часа вернувшихся из полиции, ждали в отеле их друзья и боцман Адансон-Дигит. Виола и Амариллис рассказали всё, что узнали из официальных бумаг и от Джилио. Правда, умолчали пока об участии в заговоре главаря по имени Тацетта, ведь это мог быть не тот Нарцисс Тацетта, который содержал игорный дом в Париже. Потому что если это он…
Но это уже из области догадок, как любит говорить начальник полиции господин Ильм, а пока они только складывали вместе обе половины собранных фактов.
— Выводы уже потом, на ходу. Главное не спешить и точно установить, что нам известно, — решил Натал. Выслушав рассказ Виолы, Амариллис и Розанчика, он удовлетворённо кивнул: — Отлично. Теперь мы можем восстановить всю картину нападения, и нам известен почти весь план бандитов.
— Да уж, — вздохнул Баобаб. — Известен. Правда, лишь та его часть, которую они уже осуществили…
— Теперь будем соображать, — Нат откинулся в кресле, собираясь с мыслями. Вскоре снова наклонился вперёд и продолжал: — По словам Джилио выходит, что всё это хорошо спланированное похищение. За "Дельфиниумом" следили со дня его прибытия в порт. Ждали, пока вы вернётесь из Флоренции, а когда мы приехали в Ливорно, начали следить за каждым нашим шагом.
С театром, похоже, импровизация, они ведь не могли рассчитывать на наше присутствие. Но поняли, что компания увеличилась, и приняли это к сведению. Неизвестно, сами мы их спровоцировали, вернувшись вечером в театр, или они выкрали ключ, ведь зайти в гримёрную несложно, она открыта во время спектакля, но они начали действовать.
Дело в другом: на площади возле памятника ждали именно Гиацинта. Они не должны были его убивать, надеялись, что при их численном преимуществе графу некуда будет деваться и даже точно знали, что он будет без оружия. Ясно, они узнали об этом чёртовом банкете и сделали вывод, чтоблагородные господаходят в гости без оружия. Дьявольщина, они, что, не знали, с кем связывались? Похоже на то…
Но тут дело приняло неожиданный оборот, и выполнить приказ стало довольно сложно… — Нат вздохнул. — Этот ваш болван Джилио был ранен и не знает, чем кончилась драка. Он не ручается, что Гиацинт остался в живых. А я так думаю, раз бандиты бросили на площади своих убитых и даже раненого, будь граф мёртв, тоже остался бы там. К чему прятать мёртвого и оставлять живого, который, к тому же, способен говорить.
Амариллис кивнула:
— Способен. Только, чтобы он заговорил, нам пришлось постараться…
— Вы умницы, — похвалил её брат.
— Конечно. Значит, они все очень спешили, раз бросили живого свидетеля, то есть, соучастника.
Джордано возразил, что они могли подумать, будто Джилио уже умер.
— Может быть, — согласился Нат. — Полицейские тоже так решили, когда мы нашли три тела сегодня на рассвете.
Баобаб проворчал, поглаживая бороду:
— Пожалуй, есть и другой вариант: им просто неважно убиты те трое или нет. Они собрались, похоже, сбежать очень далеко. Так какая разница, узнают, что было на площади или нет. Их ведь уже не найдут…
— Не скажите, боцман, лишние улики в любом случае ни к чему.
В разговор вмешалась Виола:
— Я думаю, Гиацинт интересовал их куда больше, чем раненный товарищ. Раз Джилио не мог идти, они решили его оставить. Он — наёмник, кому он нужен. И спешили, конечно, тоже.
— Месье Адансон, — спросила Амариллис у боцмана, — Вы считаете, что бандиты сбежали на корабле?
— По-моему, так. Иначе им не скрыться. Да и следили за нами в основном матросы.
Виола нахмурилась:
— Вы узнали, какие корабли вышли в море сегодня на рассвете?
— Само собой, — кивнул Натал. — Это мы и хотели вам рассказать. Снялись с якоря и вышли в море сегодня ночью и на рассвете только три судна.
— Какие же?
— Ушла "Настурция" — небольшая бригантина одного ливорнского купца. Его хорошо знают в порту, уважаемый торговец… В общем, отпадает.
Ушёл тяжёлый океанский крейсер "Король Альберт"[1]. Но этот — государственный, отправился с экспедицией в Перу`, он тоже не подходит. И отчалила наша старая знакомая — "Зингара".
— А вот она, вполне бандитский корабль, — вмешалась Амариллис. — Стоит обратить на неё внимание!
Натал слабо улыбнулся:
— Мы обратили. "Зингара" не годится. Её корсиканского хозяина таможенники терзают так, что он лишней песчинки не смог бы вывезти из Ливорно. Да и поломка у них, стоит временная мачта, настоящую где-то снесло. Они к себе, в Бастию, для починки возвращаются. "Зингара", если вздумает уходить от погони, развалится по дороге. Это не пиратский корабль. Помнишь, Гиацинт тогда сразу сказал…
— Помню. — Амариллис опустила голову, но тут же прогнала грустные мысли: — Значит, ни одно из судов, ушедших сегодня из порта, не могло увёзти его. Так?
— Вроде бы так… — брат с сомнением почесал бровь. — Но есть одна интересная штука. Сегодня утром в порт приползла старая португальская калоша "Санта Роза". Я эту лоханку знаю ещё по Бразилии. Как она через океан ходит, понять не могу! Это — баржа, которая берёт любой груз, лишь бы платили: и тростник, и кофе, и пшеницу, и камни, и, кажется, даже рабов. Так вот, "Санта Роза" пришла шесть часов назад.
А ночью (по уверению её капитана, около двух часов ночи) мимо них промелькнула судно без огней, идущее явно со стороны Ливорно. Они его не рассмотрели в темноте, но утверждают, что это было большое двухмачтовое судно, на несколько тысяч тонн. Точнее сказать не могут. Они в то время шли от берега на расстоянии тридцати, может, тридцати пяти миль. По времени и по описанию ни одно из трёх судов, ушедших сегодня ночью не могло встретиться "Санта Розе". Этой черепахе понадобилось более пяти часов, чтобы добраться до Ливорнской гавани, поэтому ей любой корабль кажется очень быстроходным. Но если прикинуть, что ход неизвестного судна двенадцать-пятнадцать узлов, то отсюда оно вышло около полуночи. А на площади драка была часов в одиннадцать, может, чуть раньше. Вполне подходит.
— Но ведь из порта в этот момент не уходил никакой корабль. Как же? — удивился Розанчик. Баобаб мрачно посмотрел на него:
— Мало что ли бухт на побережье? Если это тот, кто нам нужен, он мог и не заходить в порт, а бросить якорь где-нибудь подальше.
— А как же береговая таможня? Разве они не трясут всех, кто бросает якорь вне порта? — удивилась Виола.
— Значит, кинули им в зубы приличную взятку. Что говорит о широких возможностях и серьезных намерениях…