— Венецианский карнавал да и только! — ворчал Баобаб, удивлённо рассматривая команду. Завидев на палубе Гиацинта, скомандовал: — Смирно!
Капитан махнул рукой: "Отставить. Вольно". Но экипаж, не мигая, продолжал смотреть на него.
— Нам куда больше подошло бы имя "Хамелеон", — заметил Гиацинт. — Более лицемерной… я хотел сказать артистичной команды свет не видел! Я сам, встретив "Дельфиниум" вчера и сегодня, принял бы его за две разные яхты. Подойдите, я хочу вам кое-что показать.
Все поднялись на кормовую надстройку, вслед за капитаном.
В синих глазах Гиацинта плясали лукавые чертенята. Он повёл рукой в сторону набережной Ливорно, куда "Дельфиниум" медленно приближался.
— Видите эту толпу у нас на траверзе? Они встречают именно нашу яхту. Масса высоких гостей, гарантирую не менее двух герцогов, одну маркизу и прочих благородных синьоров и синьор. Но, в основном, вся эта праздничная суматоха на борту, которая вас, вероятно, удивляет, поднята в угоду одной прекрасной даме…
— Вероятно, господин капитан желает покорить сердце итальянской принцессы и увезти её с собой?
— Нет. Итальянская красотка у меня уже есть. Весь маскарад устроен, чтобы покорить сердце моей драгоценной тёщи.
Может быть, корабль дал крен, кто знает, но все матросы разом покачнулись от этого известия.
— А…? Господин капитан… Как это "т-тёщи", разве вы женаты? — удивлённо нахмурился боцман.
— Представь себе. Уже почти месяц.
Обиженный взгляд Баобаба ясно говорил: "Всё-таки, я ваше сиятельство с детства знаю, могли бы и сказать…"
— Да, почти месяц, — повторил Гиацинт. — И свою жену я вам сейчас покажу. Команда имеет право знать всё.
— До берега ещё довольно далеко, чтобы кого-то рассмотреть, — нерешительно сказал младший матрос Поль Люпин.
— Гм… А вы посмотрите поближе. Оглянитесь и увидите её.
Матросы послушно обернулись, всё ещё ничего не понимая. И расступились…
Там стояла фея. Из тех, что рисуют в сказках. Гиацинт протянул ей руку, и Виола взошла на ют. Рулевому очень хотелось тоже посмотреть на чудо, но он боялся выпустить штурвал. Поэтому, повернув шею (с риском вывихнуть её), выглядывал из рубки, силясь не пропустить ни минуты необычного представления.
— Позвольте вам представить, друзья, мою жену графиню Виолу Ориенталь.
Через миг до всех дошло, что чудесное видение в прошлом было юнгой, "сестрой" капитана. Оказывается, это его жена… Совсем девчонка…
Виола смеющимися зелеными глазами смотрела на своих ребят.
Экипаж по сигналу боцмана грянул троекратное "Виват!" в честь прекрасной графини.
Гиацинт подошёл к боцману.
— Старина, не обижайся. Всё было тайной по желанию моей супруги.
Баобаб ухмыльнулся:
— Я знал, что всё не просто с этим "пробным плаванием", но чтобы так… А юнга… то есть, мадам графиня не сердится на меня? — Баобаб с сомнением подёргал себя за бороду. — Мало ли что?
— Она вами очарована, месье Адансон. Особенно когда ты заорал среди ночи трубным гласом "Гибралтар!!!" — мстительно напомнил Гиацинт.
Баобаб смущённо потупился, как школьник перед классной дамой.
— Вы же просили предупредить, капитан.
— И поэтому надо будить всех, словно пришёл день страшного суда?
Виола услышала их. Подошла и поцеловала Баобаба в бородатую щёку.
— Спасибо. Вы — верный друг. А ты хотел, чтобы я проспала такое событие, да?
Гиацинт закатил глаза. Но промолчал. Только что, он сам дал ей право показывать свою власть над ним, поэтому лучше было не спорить.
7.
*****
Подходя к гавани, паруса убирали. Подняли королевский флаг и личную эмблему капитана. "Дельфиниум" с шиком подвалил к пирсу. Гиацинт приказал подать носовой трап. Они с Виолой рука об руку спустились с юта, навстречу друзьям и родным. И пригласили всех в гости на яхту.
Первым на дощатый настил ступил отец Гиацинта, герцог Провансальский. С твёрдым, даже суровым лицом, удивительно добрыми глазами, гораздо более светлыми, чем у Гиацинта. С небольшой круглой бородой и серебряной львиной гривой волос он походил на благородного Червового Короля, каким его обычно изображают на игральных картах. Он вел под руку маркизу Матиолу. Если продолжить карточные сравнения, то голубоглазая надменная красавица-брюнетка напоминала Даму Пик. Следом поднимались другие гости.
Две пары встретились. Дети поклонились старшим: Виола изящно сделала реверанс, а Гиацинт склонил голову в коротком офицерском приветствии. Выпрямился, тряхнув кудрями.
"Шляпы всё равно нет, — злорадно подумал он. — Мести палубу перед маркизой просто нечем!"
Матиола верно поняла его улыбку. Обняла и поцеловала дочь в обе щёчки и подошла к зятю.
— Рада тебя видеть, каро дженеро. (Дорогой зятек (итал.)
— Бонжур, мамочка, — ответил он.
Маркиза рассмеялась и, шутя ущипнула его за ухо:
— Не забыл!
Гиацинт развёл руками. Пожалуйста, он принял правила игры. Теперь их приветствия не обходятся без иронии с обеих сторон.
Отец Гиацинта тоже поцеловал свою милую невестку и обнял сына.
— Как девочка перенесла путешествие?
— Лучше, чем я. Летала по всему кораблю от киля до клотиков, а я мог только молить Бога, чтобы ничего не случилось.
— И вчера? — лукаво спросил герцог, намекая на шторм.
— В особенности вчера!
Отец довольно усмехнулся:
— Так тебе и надо! Есть на свете высшая справедливость. Будешь знать, что чувствовали мы с матерью, когда ты удрал с Баобабом в Вест-Индию.
— Да. Наверное, ты прав, папа. Так мне и надо.
Герцог покачал головой:
— Ох, подожди, будет у тебя свой сын…
Граф засмеялся:
— Пойди, расскажи об этом Баобабу! Вон, караулит тебя как коршун. Хочет похвастаться своей новой ученицей! Папочка, ты ему скажи, чтобы не смел заманивать твоего будущего внука на корабли, не то…
— …вырастет перекати-поле, как его отец, — закончил герцог мысль сына. — Пойду, скажу, только вряд ли поможет.
— Вряд ли, — согласился Гиацинт. — Тяжелая наследственность — зараза, хуже чумы!
К Гиацинту с двух сторон подлетели Джордано и Розанчик.
— Привет! Наконец-то! Мы вас неделю ждем!
Они обнялись втроём.
— Как кораблик? — Розанчик прыгнул на бак. — На воде держится?
— Пока да, — Гиацинт сочувственно усмехнулся. — Но если будешь по нему так гарцевать, он долго не протянет.
— Он же шторм выдержал, — Джордано Георгин озорно сверкнул чёрными глазами. — Что ему теперь сделается?
— То — шторм, а то — Розанчик, — возразил граф. — Его можно сравнить разве что с тайфуном.
Паж как раз дёргал висящий на фордуне[1] хвост гирлянды с колокольчиком.
— Оторвёшь, — предупредил Гиацинт, — сброшу за` борт.
— Друг называется, — ухмыльнулся Розанчик, щёлкая по колокольчику, — за какую-то лиану утопить готов!
— Не волнуйся, там не глубоко, — "успокоил" Джордано.
— А я не волнуюсь, — Розанчик снова дёрнул "хвост". — Она же шторм выдержала, чего ж сейчас отрываться. — Паж хитро смотрел прямо в глаза Гиацинту: — Спорим, ты их повесил только сегодня утром. Под страхом смерти ты не плыл бы в этой цветочной корзинке всё время. Я тебя знаю! Точно?
— Ты проиграл. Мы их повесили не утром, а всего час назад. Но если об этом узнает мадам маркиза, я сделаю из тебя новый якорь или фигуру для форштевня, на выбор.
Угроза подействовала: Розанчик оставил гирлянду в покое.
К ним направился высокий смуглый мужчина с орлиным носом. Вельможа в роскошном гранатовом камзоле опирался на резную трость с золотым набалдашником.
Это был хозяин Флоренции — сам великий герцог Тосканский, отец Джордано. Фактически, единоличный правитель, ненамного более стесненный в полномочиях, чем его исторические предшественники герцоги Медичи. Итальянские области-государства гораздо более независимы в самоуправлении, чем французские. В Италии даже нет единого короля, и правит совет. Тоскана имеет не последний голос в совете, и великий герцог…