— Не знаю, — покачал головой Веня и неуверенно добавил: — Если человек не знает, тогда, очевидно, он может сказать, что нет. Ведь о счастье всегда знают, даже о гладком счастье.
— А гладкое счастье — это несчастье, — твёрдо сказала Элька.
Расстались они по-чужому. Веня не знал, что теряет Эльку, не успев полюбить её. Он только чувствовал какую-то вину перед ней.
Вина проходит со временем, оставляя только шершавый след в памяти. Но и он исчезает. Жизнь удивительна, и чуден мир. Время всё идёт, и нельзя от него отставать. Каждый человек разными дорогами идёт к счастью. Счастье выпадает каждому.
Нашла ли ты своё счастье, Элька? — подумал Веня.
В первый же вечер, когда Веня вернулся домой из Крыма, он спросил своего отца:
— Ты счастлив, отец?
— Наверное, — пожал плечами Калашников-старший. — Каждый понимает счастье по-своему. Когда у тебя всё есть и тебе хорошо — это и есть счастье. Вот кончишь институт и считай, что счастье у тебя в кармане.
В эту ночь Веня вспоминал о прошлом. Было скучно и стыдно.
Ему приснилось море, и Веня почему-то волновался, когда утром открыл глаза. Он видел во сне море и худого мальчишку на берегу. Мальчишка гладил волны и о чём-то говорил. О чём, Веня не знал. Часто мальчишка молчал и смотрел куда-то вдаль. Там, вдалеке, ничего не было видно, только море, большое, красивое и страшное. Веня понял, что мальчишка мечтал.
Как хорошо ему было мечтать у моря. Дома он не мог мечтать ни о чём.
Веня понял это поздно. Единственным утешением была мысль, что он мог понять это гораздо позднее, когда корабль, на который он вступил бы лоцманом, отошёл от берега. А мог бы и вообще не понять. Так тоже случается в жизни.
Конец месяца оказался для Вени самым чёрным днём, памятным на всю жизнь, как шрам от ножа. В этот день состоялась серебряная свадьба его родителей.
Шумела музыка, звенела кубинская гитара, и съезжались гости.
— Видишь, сынок, того лысого мужчину? Это Жемчужный, — тихо шептал Калашников-старший, обнимая сына. — Поболтай с ним немного. Произведи впечатление, не стесняйся. Когда будет уходить, подай ему плащ. У него чудесная дочка и большие связи. Он и мне, и тебе очень нужен.
Страшно потерять любимого человека, сердце которого бьётся вместе с твоим сердцем, сны которого — твои сны. Но ещё страшнее — чудовищно! — иметь отца, не имея его.
Вене было больно сознавать это.
Как пощёчины, хлопали пробки из-под шампанского, люди в белых шёлковых сорочках были как будто на одно лицо. Им было очень весело.
Произвести впечатление, думал Веня, это можно. Это не трудно. Это для меня раз плюнуть. Меня ведь к этому и приучают с детства. И я, как слепой котёнок, пытался всё время производить впечатление.
В этот вечер кончилась беззаботная Венькина юность. Она кончилась как-то сразу, внезапно, неожиданно, как сон. Бывает, проснёшься глубокой ночью и чувствуешь неприятный осадок от кошмаров, которые преследовали тебя во сне. И тогда хочется поскорее встать и сменить простыню.
Всё, что окружало Веню, тяготило его, раздражало и злило. Так рождается ненависть.
Генеральский сынок произведёт впечатление, думал Веня. В этом можно не сомневаться. Я устрою прощальный концерт. Это мне по плечу. Роскошный будет концерт, чёрт возьми.
Веня притащил из подъезда два огнетушителя. Он мало соображал, у него не было времени, чтобы пошевелить мозгами. Он торопился, торопился разогнать публику, омывающую серебро, скопленное за двадцать пять лет его родителями. Больше всех досталось невинному Жемчужному, и его костюм, вне всякого сомнения, не приняли ни в одной химчистке. И связи, верно, не помогли.
Первым огнетушителем Веня отметил прожитую проклятую жизнь, в которой начинал разбираться, вторым дал аванс на будущую.
За подобные выходки людей отдают под суд. Веня не добивался этого и в то же время жаждал возмездия. Но кто мог понять его?
Все разбежались по машинам с весёлым смехом, с тупыми глупыми шутками и сошлись во мнении, что сын весь в отца, немножко зло, но невинно пошутил. Разве знали они, что Веня тушил собственный пожар?
Утром с отцом произошёл разговор. Никакого скандала не было. Просто поговорили за жизнь-жестянку. Собственно, говорил отец, а Веня помалкивал.
Каждый живёт для себя, мой дорогой, говорил отец, и плевать тебе на всех с высокой колокольни. Друзья — ненадёжные люди. Сначала они нужны тебе, потом ты нужен им. Словом, как у обезьян: одна забралась на вершину дерева и всем остальным руку и хвост протянула. Но бананы есть — рты врозь. Невеста есть на примете. Осталось лишь познакомиться.