— Грустный… Может быть, всё может быть, всё можёт быть. Я влюбился, Злодейка. И кто знает, чем всё это кончится, — тихо ответил Веня.
— Всё будет хорошо. Поверь, Родственная душа.
Она пришла и принесла какое-то спокойствие, подумал Веня. Красивые женщины всегда, верно, приносят с собой уверенность и спокойствие. И мужчин тянет к таким женщинам не потому, что они красивы. Совсем нет. Им нужна эта уверенность и спокойствие, которых порой им не хватает.
— Твоя статья идёт в набор сегодня же, — сказала Наташа.
— Это не моя статья. Почему мне повезло сегодня?
У Наташи потухла сигарета. Она посмотрела на Веню каким-то ожидающим взглядом, чего раньше он никогда не замечал или не обращал внимания, и, щёлкнув зажигалкой, прикурила снова. Потом она поправила свой широкий тяжёлый браслет и ответила:
— Не говори глупостей, Родственная душа. Ты сам понимаешь прекрасно, что такой материал интересен редакции. Ты можешь, если хочешь, стать внештатным корреспондентом нашего отдела. У тебя есть нюх на сенсации.
— Сенсации меня интересуют меньше всего.
— Ой ли!
— Обо всём поговорим позже, — сказал Веня. Он надел телогрейку и поднял с пола трубу. — Я позвоню тебе вечером, Злодейка. У тебя тот же телефон?
Наташа уже начала разбираться в хаосе своих бумаг, разбросанных по столу (у неё, наверное, было много работы), но она всё-таки ещё раз улыбнулась ему и кивнула, принимая приглашение на вечер.
В коридорах, по которым шёл Веня, по-прежнему пахло лаком и негашёной известью.
За одной из дверей он услышал раскатистый смех. Там, за дверью, должно быть, смеялись те двое фельетонистов, чьи авторучки были набиты порохом. Веня мысленно проник сквозь каменные стены редакции в комнату и увидел их за столами, на которых стояли пепельницы, набитые окурками.
Но он тут же забыл о них, о Наташе. Он вспомнил Гуревича, так похожего на постаревшего и пополневшего Дон-Жуана, и об уголках, которые нужно было срочно пробивать в управлении. Легко сказать — пробить: в управлении зимой снега не допросишься. Он не стал говорить об этом Гуревичу, не хотел расстраивать начальника колонны. Да ещё и без лимита. Хотя для чего его послали? Могли, допустим, послать горбоносого Филина, который только и может, что на гармошке играть и выставлять напоказ свою дурацкую булавку с цепочкой. И что это Костя с ним возится? Надо будет за починенную трубу оброк с него потребовать — пусть он Филина в люди выводит. А уголки — Веня умрёт, а достанет. Штейнберг ему поможет провернуть это дело.
ПАРИ
По старинной петровской традиции все центральные организации и учреждения находят себе приют в самом центре города, пугая жителей своими названиями. Но ведь Пётр Первый тоже делал ошибки. И было бы гораздо справедливей разбросать их по окраине города. Тогда бы город был как на ладони перед лицом тех, кто должен о нём постоянно заботиться.
И в этом городе тоже повторили ошибку Петра Первого. Повторили и не думали её исправлять.
На площади Восстания (если в Москве одноимённая площадь годится для парадов и её украшает высотное здание, то здесь центральная площадь города была раз в двадцать меньше) пестрели десятки громких названий, начиная от областной прокуратуры и кончая комитетом ДОСААФ.
Веня остановился перед парадным входом управления «Востоксибэлектрострой».
Придумали тоже — двадцать одну букву. Выговорить трудно. Тяжёлое название, как гусеницы от трактора. Но гусеницы почему-то не повесили над парадной дверью, а прилепили двадцать одну букву.
Взрослые люди, которые придумывают такие названия, совсем лишены фантазии. Они мыслят чётко, прямолинейно и перпендикулярно, чего избегают даже дети. Они и детей наказали, придумав для них такие названия, как ясли, детсад, интернат. Дали бы Вене волю, он придумал бы совсем другие названия: вместо детсада — «Красная шапочка», вместо интерната — «Синяя тетрадь», а над этой дверью повесил бы вывеску — «Белые ночи». «Вы где работаете?» — «В „Белых ночах“». Здорово! И работать стало бы веселее. Те солидные взрослые люди, которые придумывают названия, ответят ему, что всё это несерьёзно. Серьёзно. Гораздо серьёзней, чем им кажется.
Веня с грустным разочарованием посмотрел на двадцать одну букву и открыл тяжёлую дверь. И она, жалобно заскрипев, согласилась с Вениными мыслями. А разве ей не хочется быть распахнутой в «Белые ночи»?
Штейнберга Веня нашёл быстро. Он имел портфель начальника отдела снабжения. А когда-то Штейнберг работал у них в колонне коммерческим директором, замом Гуревича, и проворачивал такие дела, что начальник колонны не мог им нахвалиться.