— Плевать он хотел на твои скандалы. Он не такие скандалы видел. — Штейнберг задумался и добавил: — Если лимит кончился, сверх него вы не получите ни одного уголка.
Веня хорошо знал, что Штейнберг редко ошибался, давая людям характеристику. Он был единственным у них в колонне, кто разгадал фамильную тайну Кадыра Ошен-оглы и не позволил снять с себя часы. Это он предложил Гуревичу три года назад взять Веню Калашникова учеником верхолаза-высотника, и, кажется, из Вени получился не такой уж плохой верхолаз. Кто знает, вдруг ошибся Штейнберг на этот раз. И Пётр Первый ошибался.
— Я достану уголки, — упрямо повторил Веня в лицо Штейнбергу. Ему захотелось почему-то взять маленького толстого старика Штейнберга за шиворот и как следует потрясти. Но он ведь ничего не сделал для Вени плохого. Зачем же его трясти?
— Нет, — спокойно покачал головой Штейнберг и стал вдруг совсем таким, каким он был раньше, совсем прежним, упрямым и твёрдым коммерсантом, который видит сквозь землю и воду, что сделка не состоится. — До конца квартала у вас не будет уголков. Даже я не достал бы их у Ганки. И трассу вы будете сдавать по обычному графику. Это так же точно, как и ничья сегодня у «Спартака».
— Я могу поспорить, — предложил Веня. Он разозлился.
Штейнберг знал, что Калашников не проиграл ни одного спора за три года, и он приходил смотреть, когда Веня кушал солому, сам пробовал её на вкус и всё качал головой. Он ответил:
— Я тоже могу.
— Будут уголки, вы сами доставите их в колонну.
— Не будет уголков, ты ведёшь меня в ресторан, потом отвозишь домой и укладываешь спать.
Дуэль без секундантов началась, и каждый был уверен в успехе.
— Хорошо, — сказал Веня.
— Помни, ресторан и кровать. Я могу написать тебе на память.
Веня совсем разозлился и ничего не ответил.
— Ты можешь отказаться от пари, — сказал Штейнберг.
— Зачем? Я достану уголки.
— Что ты, Веня! Ты любишь шашлык по-карски? И к нему много вина?
— Вы не выиграли ещё пари, — ответил Веня. Он обиделся на великого коммерсанта.
Веня направился к Ганке, начальнику управления «Востоксибэлектрострой». Его кабинет находился через две двери.
Конечно, было бы гораздо лучше, если бы он был начальником управления «Белых ночей». Тогда бы у Вени не было никаких сомнений, что Штейнбергу придётся самому отвезти уголки в колонну, А пока сомнения оставались, и они не обманули Калашникова.
ЖМОТ ГАНКА
У человека были страшные глаза. Они готовы были выскочить из орбит и оставить слепым человека. На груди у него была лёгкая порванная рубаха, а на лице глубокие морщины, как складки на одежде. Человеку было лет тридцать. Но почему же у него такие морщины? И этот могучий человек был рыбаком, который стоял в лодке и смотрел на солнце. Сколько раз он смотрел на солнце с такой надеждой? Сегодня, верно, эта надежда кончилась. А солнце уходило за море.
Веня с интересом разглядывал картину на стене в кабинете Ганки, ожидая, когда тот окончит свой длинный и бестолковый разговор по телефону. Разговор не заканчивался. Рыбак по-прежнему смотрел на уходящее солнце.
Ганка откровенно сказал Вене, что из этой затеи с уголками ничего не выйдет. Зря он так сказал. Уголки ведь нужны для дела. И хотя в управлении их мало, но они всё-таки есть. А раз есть, их рано или поздно кому-нибудь отдадут. Почему бы их не отдать сорок первой колонне?
А солнце, словно пришитое, висело над морем. В глазах у могучего рыбака было несчастье, и он, может быть, хотел протянуть руки к солнцу, но у него не было надежды.
Наконец Ганка положил трубку. Он не бросил её, как когда-то делал его отец, а положил аккуратно на рычаг. Вене понравилась эта привычка.
— Мне кажется, что мы с вами всё уже выяснили, — сказал со вздохом Ганка.
— Только начали выяснять, — мягко поправил Веня. И тут же он решил держаться немного понахальней и независимей. Он помнил, что скромностью часто его подводила. — Мы остановились с вами на том, что из-за нехватки уголков наша колонна простаивает уже третий день.
Веня, ясное дело, преувеличивал. Но Ганка, должно быть, догадывался об этом.
— Вот видите график, — Ганка сдвинул на переносице лохматые брови и уже во второй раз показал Вене лист ватмана, расчерченный и расписанный вдоль и поперёк. — У вас впереди ещё целый квартал, и вам спешить некуда.
В другой бы обстановке Веня не постеснялся и закричал бы: «Бюрократов на мыло!», а вот здесь не мог. Конечно, он бюрократ, подумал Веня. Его нужно поставить к стенке и немножко попугать винтовкой. Неужели он такой колоссальный жмот? Сроду таких не встречал.