Он был настоящим распутником.
Правда, она ничуть не боялась, что ей угрожает опасность стать объектом каких-нибудь романтических поползновений с его стороны. Видит Бог, ничуть! Зато она была способна понять, почему другим женщинам так трудно перед ним устоять.
И сейчас, когда она все о нем вспомнила, ей показалось странным, что с той ночи она не слышала о Джастине никаких пикантных историй. Возможно, пикантные истории рассказывают только о неопытных повесах, тех, которых застают, так сказать, на месте преступления…
Эвелина судорожно глотнула воздух от неожиданности, когда он наклонился и взял ее на руки. Она покраснела, испугавшись, что он прочитал ее мысли.
— Можете поставить меня на пол, я вполне смогу ходить.
— Конечно, сможете, если захотите, — отозвался он тоном, каким разговаривают с непослушным ребенком.
Однако он не остановился, а прошествовал по узкому, застеленному ковром коридору, направляясь куда-то в глубь своего лондонского особняка.
— Но зачем вам идти самой? Донести вас на руках — самое меньшее, что я могу предложить в качестве компенсации за то, что в окнах у меня вставлены такие легко бьющиеся низкосортные стекла, а также за то, что держу на работе такого негодяя, как мой дворецкий.
Она пристально вгляделась в его лицо.
— Вы надо мной издеваетесь.
— Нисколько! — запротестовал он. — Я абсолютно серьезен. Я просто благодарен вам за то, что вы безотлагательно не послали за адвокатом ваших родителей, с тем чтобы предъявить мне иск, и хочу выразить свою благодарность, предложив вам стаканчик лимонада. А он находится на кухне. Именно туда я и несу вас.
Черт возьми! Послушав его, она могла бы и впрямь поверить, что имеет моральное право и что он обязан компенсировать ей ущерб. В то же время она отлично знала, что должна извиниться перед ним и упросить его не звонить местному констеблю, который мог отправить ее в тюрьму за вторжение в его дом.
— А кроме того, — продолжал он, — я бы очень хотел узнать, почему вам так необходимо поговорить со мной.
Эвелина помедлила, понимая, что надо бы воспротивиться тому, что он несет ее на руках, но ей было так удобно, что она расслабилась и уютно пристроилась у него на груди, а грудь у него была великолепная, широкая. И теплая под крахмальной белой сорочкой. И пахло от него великолепно: свежим запахом мыла, теплом и чем-то еще, необычайно приятным.
Она закрыла глаза, пытаясь точно определить запахи, и вдруг испытала обрушившуюся на нее целую гамму новых впечатлений: ритмичное покачивание ее тела при каждом его шаге и ее ног в воздухе, его нежное дыхание на своей щеке. Эвелина боялась пошевелиться, впитывая новые восхитительные ощущения.
Она улыбнулась и открыла глаза как раз в тот момент, когда он взглянул на нее и нечаянно сбил подбородком на сторону ее очки. Ей пришлось немного переместиться в его объятиях, чтобы водрузить их на место. Он перехватил ее поудобнее, и его рука скользнула под ее грудную клетку, а пальцы коснулись округлости груди. Его рука сразу же отдернулась, а брови сердито нахмурились.
— Вы ведь не из пансиона миссис Бойл, не так ли? — несколько укоризненно произнес он, посмотрев ей в лицо. Его взгляд скользнул по слегка тонированным стеклам очков, задержался на губах и переместился на пряди темных волос, выбившихся из прически и теперь торчавших в разные стороны, словно щупальца горгоны. — Ну и ну! Да вы вообще не девочка!
— Прошу прощения, — озадаченно пробормотала она.
— Вы женщина!
Ничего себе! Он, видимо, думал, что она… ребенок! Поэтому он и не наказал ее и не вызвал представителей властей и вообще не воспринял ее всерьез! Он подумал, что она из того дурацкого пансиона благородных девиц и что просто проявила какую-то девчоночью шалость!
Эвелина, которая все последние десять лет упорно боролась с предвзятым мнением о себе, создавшимся из-за ее слишком моложавого вида, придавала излишне большое значение отсутствию у нее женственных округлостей и немедленно ощетинивалась, когда ставилась под сомнение ее женская сущность. Так же поступила она и сейчас. Не успев подумать, она заговорила:
— Силы небесные! Вы очень проницательны! Уверена, что с помощью карты вы, возможно, даже способны найти путь до входной двери!
Глава 2
Джастин поморщился.
— Наверное, я заслужил что-то подобное.
Спиной открыв дверь, он вошел в небольшую кухню, огляделся вокруг и усадил ее на кухонный стул.
— Да, заслужили, — услышал он в ответ.
Эвелина, окинув взглядом повязку на своем бедре, со смешанным, чувством разочарования и облегчения заметила, что на повязке не было ни пятнышка крови. Она чувствовала себя полной дурочкой. Неужели она и впрямь утверждала, что лежит «в луже крови»?
— У вас нет странного ощущения, что нечто такое уже происходило раньше? — спросил он, открывая ледник и доставая оттуда кувшин. Не дожидаясь ответа, он налил два стакана лимонада и протянул ей один из них. — Ваше здоровье, — провозгласил он, чокаясь краем своей кружки с ее кружкой.
Она отпила глоток, исподтишка наблюдая, как он, снова нахмурившись, смотрит на нее испытующим взглядом. С минуты на минуту он мог вспомнить печальные обстоятельства их первой встречи, и еще неизвестно, какова будет тогда его реакция. Несмотря на свой ограниченный опыт, она знала, что мужчины терпеть не могут, когда им напоминают о том, что их когда-то поймали на совершении неблаговидного поступка. Он, возможно, вышвырнет ее вон, прежде чем она успеет объяснить ему причину своего появления здесь.
— Вы спрашивали, почему я явилась сюда, и я готова рассказать вам. — Она опустила очки на кончик носа. — Пять месяцев назад моя тетушка, леди Агата Уайт, сбежала во Францию с одним французом. — Она подождала, пока сказанное до него дойдет.
— Им повезло, что они оказались во Франции, — отреагировал наконец Джастин. — Болван француз по крайней мере знает, где там найти приличные рестораны. — Он помолчал. — Однако так получается не всегда. Однажды, когда я путешествовал по Австрии, моим гидом оказался парень, который ни черта не понимал…
Она вежливо откашлялась.
— Извините. Так о чем вы говорили?
— Сбежала моя тетушка. Француз, с которым она сбежала, не имеет к этому никакого отношения. — Эвелина помедлила, почувствовав, что ее рассказ звучит недостаточно убедительно. Она терпеть не могла, когда говорят неправду. Особенно если человек кривит душой перед самим собой. — Вернее, кое-какое отношение он имеет. Он каким-то непостижимым образом лишил мою тетушку способности рассуждать здраво и заставил ее забыть о чувстве долга перед клиентами.
Заметив, что Джастин удивленно приподнял брови, она пояснила:
— Откровенно говоря, я не могу представить себе, что бы какой-нибудь английский джентльмен смог настолько заворожить леди, что она забыла бы обо всем в своем желании…
Она замолчала, заметив странное выражение, появившееся на его лице, очевидно, потому, что он либо неправильно истолковал употребленное ею слово «желание», либо был не согласен с тем, что английский джентльмен не способен его вызвать.
Возможно, повесы гордятся своими — как это называется — завоеваниями? Может быть, ей нужно заверить его, что он мог бы дать фору любому французу? Или его оскорбило, что она выбрала слово «желание»? Хотя удивительно, если такой ловелас, как он, оказался бы против употребления простого слова «желание». Такое случалось с ней и раньше. Она оскорбляла людей из-за того, что имела пагубное пристрастие к выбору подходящего слова для характеристики чего-нибудь неподходящего. К счастью, Джастина ее слова всего лишь немного ошеломили. К сожалению, ей тоже уже приходилось сталкиваться с такой реакцией.