Дана пела.
Чем ближе подъезжали к даче, тем больше портилось настроение у Оты. Нет, это не то. Определенно не то.
Они проехали долину, теперь шоссе пошло между лесом и рекой. Здесь дачи кончались. Лишь одна еще стояла за широкой полосой леса. Дача его родителей. В стороне от прочих, словно по ошибке попавшая за пределы дачного поселка. К ней вела лесная дорога, петлявшая между высокими соснами. Дача стояла почти над самой рекой.
Свет фар, обшарив стволы сосен, мелькнул по фасаду дома, по массивной каминной трубе и уперся в кустарник с крохотными зелеными каплями распускающихся листьев.
Ота выключил мотор и погасил фары.
— Ну что же ты? — вызывающе сказала Дана.
Поколебавшись, он коснулся ее мимолетным поцелуем.
— Вот это другое дело, — заявила она.
В доме было холодно. Растапливать камин им не хотелось. Они включили электрическую печку; Дана сбросила туфли и протянула ноги в чулках к теплу. Она сидела в вольтеровском кресле, прическа ее растрепалась, и две светлые пряди льнули к обнаженному плечу. Ее нарядное короткое платье было совсем неуместно в сырой, холодной комнате, нерешительно вбиравшей в себя тепло.
— Выпить не найдется? — были ее первые слова, едва она поудобнее устроилась в старом кресле.
Выпить нашлось, в холодильнике нашлись продукты, кроме той коробки с припасами, которую они привезли с собой. Все приготовила его мать, узнав, что они собираются приехать сюда после свадьбы. В соседней комнате молодоженов ожидала застеленная свежим бельем тахта, а в вазе на камине, словно приветствуя их, стояли еловые ветки.
Ота принес бутылку и штопор. Дана наблюдала за ним. Она полулежала в кресле, не заботясь ни о прическе, ни о чулках, розовая, довольная. В этой ее небрежности было что-то новое, и она демонстрировала ее, естественно, самоуверенно, словно открыла новые выгоды супружеского положения.
Дана немножко отпила.
— Ай-яй-яй, — пропела она, — крепкое!
— Водка. — Ота чуть-чуть пригубил.
— Надо было чокнуться.
— Можем и чокнуться!
— Теперь уже не считается. Надо первой рюмкой.
Теперь вообще много чего надо, промелькнуло у него в голове. Супружество — страна необходимостей. До сих пор жизнь предоставляла возможности, а с сегодняшнего дня, как ему казалось, возможности заменялись необходимостями.
До Даны в этом кресле сиживали другие девушки. Стоило ему взглянуть на Дану, как они невольно возникали в его памяти. Чья-то голова, чей-то смех, чьи-то ноги. Дана сидела в кресле не одна.
Ота допил рюмку.
— Так вот она какая, первая брачная ночь, — прошептала Дана, зажмурившись.
— Тебе не холодно? — спросил он, чтобы не молчать.
Помещение мало-помалу нагревалось. После третьей рюмки Дана пустилась в пространные рассуждения о гостях, прическах и платьях женщин, собирая в кучу разные сплетни с наслаждением, которого Ота не разделял, но с которым встречался и раньше. Девушки, сидевшие вместе с Даной в кресле, разговаривали подобным же образом, а у некоторых из них, наверное, наблюдательности было побольше. Болтовню остальных девиц Ота принимал снисходительно, считая ее чем-то вроде платы за проведенный вместе вечер. Но Дана была его женой.
— Прекрати! — вдруг сказал он.
Дана испугалась:
— Что с тобой?
Оте стало неловко, и он попытался исправить положение:
— Давай погасим свет. Спорю, сейчас прекрасно видно реку.
Даже этот старый трюк с рекой хочешь испытать на своей жене? — внутренне укорил он себя. Но укоры совести бывают только в тягость…
— Идет! — Дана соскользнула с кресла и сунула ноги в туфельки.
В темноте они нашли глазами реку. Луны не было, и река предстала им тусклым продолговатым пятном, чуть светлее полей и леса. Во всем этом не было ничего особенного.
Когда они целовались, Ота вдруг осознал, что завтра не отвезет Дану в город, как отвозил всех других девушек, что они проживут с ней здесь несколько дней, а потом им предстоит прожить вместе всю жизнь. И он вспомнил, как завидовали ему товарищи по цеху из-за Даны. Это его утешило.
Включать свет они уже не стали.
Ота проснулся в четыре часа утра. За окном совершенно ничего не было видно. Туман смешался с ночной темнотой. Ота встал и включил электрокамин, который выключил перед сном. Прислушался к пощелкиванию накаляющихся спиралей и тихому дыханию своей жены. Ему казалось, будто в комнате дышит еще кто-то. С другими девушками такого не случалось. Те приходили и уходили. Но Дана — исключение. Пришла и не уйдет. Лежит вот рядом…