— Грэйс! — крикнула я, войдя в дом.
— Я тут.
Я прошла мимо свежедоставленных посылок — свадебные подарки? — и нашла Грэйс на кухне. Она сидела у стола на том месте, где вчера сидела я, а перед ней стояла маленькая белая коробочка, перевязанная чёрной шёлковой ленточкой.
— Хорошо, что ты любишь конфеты, — сказала она. — У нас девяносто коробок шоколада, которые не подлежат возврату, — лицо у неё было слегка угрюмым.
— Ну, да, я люблю конфеты, — ответила я. — И вообще-то мне нужно с тобой поговорить.
Она посмотрела на меня своим изучающим тяжёлым взглядом, и я поняла, что она ожидает очередную порцию плохих новостей. Этого я вынести не могла.
— Я думаю, ты, возможно, была права, — сказала я. — Видимо, я приняла боязнь за что-то настоящее.
— Если ты трусишь, значит, это и есть настоящее.
Выдвинув стул, я села рядом с ней.
— Это правда. Но не все страхи обоснованы. И не все они правильные.
Грэйс прищурила глаза. Она выглядела настороженно, и я не могла её за это упрекать.
— Ну и что ты хочешь сказать, Ундина?
Я глубоко вздохнула, вообще не уверенная в том, как Грэйс воспримет моё великое откровение.
— После работы я ездила навестить папу Джесси.
— Ездила к Адриану? Зачем?
— Эм, отчасти потому, что считала себя не в праве рассказывать ему по телефону, что мы всё отменяем. Я почувствовала, что обязана ему и не могу так поступить.
— Я собиралась поговорить с Адрианом сегодня вечером.
— О, — она была сдержана и кратка. Я закончила: — А отчасти потому, что думала, может, он поймёт меня.
— Поймёт что? Что ты не готова принять пожизненные обязательства? Для этого не надо быть очень понимающим человеком. Я это понимаю. И думаю, что все поймут.
— Да, но это совсем не то, чем кажется, — я взяла в руки элегантно оформленный подарок для гостей.
Просто не будет. Но это и не должно быть легко. Грэйс устало вздохнула.
— Хорошо, ты ведь хотела поговорить, давай поговорим. Ты не хочешь венчаться. Почему?
— Хорошо, прежде всего, венчаться я хочу. Но меня волновало, что, на мой взгляд, это произошло слишком скоро. Для тебя.
— Для меня, — не веря своим ушам, сказала она.
— Ага.
— Даже зная, что изначально это была моя идея?
— Ага. Вот, собственно, и всё. Я думала или просто боялась, что ты так давишь из-за того, что считаешь, словно я хочу именно этого… — она открыла рот, но я опередила её: — Я и хотела — это правда, но если ты в итоге не окажешься в ловушке своих чувств…
— В ловушке?
— Потом пожалеешь об этом, — попыталась объяснить я. — Потому что вы с Джессикой о браке никогда не задумывались.
Я умолкла, и Грэйс молчала тоже. Она хотела что-то сказать, слегка тряхнула головой, и я поняла, что она борется с собственными эмоциями.
Я сказала, пытаясь помочь:
— Потому что я знаю…
— У нас не было такого шанса, Ундина. Если бы у нас был выбор, думаю, скорее всего, мы были бы женаты. С одной стороны, у меня ощущение, что это как бы демонстрирует солидарность. Теперь у нас есть права и возможность их реализовать. И наверное, одна из причин, по которой я хочу стать твоей супругой — это то, что у нас с Джессикой не было такой возможности. Таким образом, я делаю это и для Джесси тоже. Но я не хочу вступать с тобой в брак, чтобы просто доказать свою точку зрения. Я хочу жениться, потому что люблю тебя и хочу провести с тобой остаток своей жизни.
У меня перехватило горло.
— То есть не из-за того, что думаешь, словно это сделает счастливой меня?
— Вообще-то, думаю, это могло бы сделать тебя счастливой.
— Могло бы. Ещё счастливее. Потому что просто счастлива я и сейчас. Если не считать прошлую ночь и сегодняшний день.
— Ладно, — Грэйс опять окинула меня подозрительным взглядом. — Я не знаю, в какой момент всё пошло наперекосяк.
Я покачала головой.
— Может, в этот, — я протянула ей маленькую коробочку.
Грэйс взяла её у меня.
— Подарки для гостей?
— Дело не совсем в них. Скорее в свадьбе как таковой.
— Свадьба — это проблема?
Я почувствовала, что краснею.
— Не знаю. Ощущение такое, словно всё выходит из-под контроля. Мы неделями не говорили… Или, вернее, не разговаривали ни о чём, кроме свадьбы. У меня появилось чувство…
Взгляд стал напряжённым.
— Какое?
— Одиночества, — призналась. — Оставленности.